— Выплюнь! — приказала я.

Слишком буквально. В морду удивленного пса тут же прилетел комок грязи с налипшими зелеными шерстинками.

Угораздило же создать! Корова! Тоже мне беспроигрышное оружие…

— Забодай его! — пришло в голову в тот самый момент, как разозлившийся пес замахнулся на травоядного и меланхоличного голема лапой.

Нет, рога из грязи никуда не годятся… Брызги даже до меня долетели, а оскорбленный и уже безрогий голем, замычав, перешел в наступление всем мощным телом.

— Пшшш, Алька, сваливаем, — шепот мальчишки, рассовывающего остатки орешков по карманам, прозвучал издевательски, потому что я бы тоже с радостью свалила отсюда!

Пес с упоением бил когтистыми лапами по голему, расшвыривая ошметки во все стороны. Корова упорно надвигалась, намереваясь похоронить животное под собой, придавив его всей массой.

Очередная порция холодной грязи приземлилась на моей щеке. Бррр… А я даже утереться не могу, связанная!

— Эй, — шикнула вдогонку убегающей парочке. — Мелкота! Меня освободите!

Оглянулись, вдвоем… Оценили. И так же вдвоем продолжили побег, прикрываясь от летящих в разные стороны грязных брызг и больше не оглядываясь.

Не то, что бы я кровожадная… Но зря они так.

Капли грязи вновь окропили лицо. Все, это была плохая идея, хватит с меня големов!

Щелчок пальцев, и коровий голем прекратил свое существование. Нет, к сожалению, не развеялся, а лопнул, окатив весь берег своим содержимым. Пес чуть не захлебнулся, поскользнувшись на разъехавшихся лапах, я сама стала похожа на голема, только гораздо злее, а мелюзга, взявшись за руки, все-таки успела смыться.

Грязь стекала по зеленой шерсти, на ухе повисла какая-то водоросль. Пес угрожающе повернулся ко мне, но секунду спустя заулыбался клыкастой пастью, хмыкнул. Ну да, и до этого красотой не ослепляла, а сейчас то еще зрелище, даже нечисть эта травяная прониклась…

— Тьфу, — выплюнула я набившуюся в рот жижу. — Не думай, что сдаюсь!

Пес поморщился.

— Гадкая у тебя магия… Ты кикимора болотная, что ли? — оценивающе взглянул он на меня. — Так вроде не похожа…

Какая еще кикимора?!

— Ведьма я! Ведьма! Не видно, что ли?

— Ну… Так… — пробубнил пес. — Ведьмы вроде не умеют… големов-то…

Что-то нечисть больно сообразительная попалась. И общительная…

— На факультативы ходила, на допзанятия… Я еще мавок призвать могу! — с вызовом вскинула я подбородок. — С пиявками! Хочешь?

— Наших-то? — с сомнением ответил пес. — Они ленивые, не придут.

Отряхнулся по-собачьи. На лбу пса распустился белый цветочек. Ромашка, кажется.

— Из ила удобрение неплохое, — заметил он, скосив глаза к верху.

— Угу… — не разделила оптимизма. — Зато средство для укладки никудышное… Может отпустишь уже? Охранять-то больше некого!

Тот оглянулся, меланхолично пожал плечами — видимо не в первый раз сбегают подопечные.

— Шляпу только свою выбрось, не носят здесь ведьмы шляп, — посоветовал он.

Ага, так я и поверила.

Отмывались в озере мы вместе. А сушилась я уже одна, потому что Гринпис с ворчанием: «Опять нарываются», провалился сквозь землю. А ничего такой песик, преданный.

Распушившиеся волосы странного оттенка пришлось прятать под шляпу, которая после полоскания в озере стала выглядеть еще более жалко. Все равно не выкину! С такой прической она для меня теперь предмет первой необходимости! Задрала повыше нос и направилась к самой Академии.

Вблизи здание Главного корпуса казалось еще более массивным, величественно уходя ввысь. Хоть перспектива провести здесь пять лет, грызя гранит науки, и не прибавляла хорошего настроения, но не оценить цветущие деревья под вытянутыми окнами, уютные лавочки и радостно журчащий фонтан я не смогла. Ни зеленого тумана, ни бурлящей жижи под каменными плитами, выполняющих роль тропинок… Красотища!

Вокруг сновали адепты — в меньшем количестве, чем в моей родной Академии, но такие же шумные и прущие напролом. С ног не сбивали, и ладно… Замерла, вдыхая чуть сладковатый воздух, осмотрелась, вновь привыкая к учебной суете — чужой и незнакомой. И заозиралась, услышав подозрительный писк, на который никто почему-то не обращал внимания.

О, а вот и источник…

Два адепта в черных кожаных куртках тащили за хвост упитанных белых крыс. Крысы вырывались и орали вполне человеческими, но крайне писклявыми голосами.

— Отпустите! — визжала одна, суча короткими лапками. — Вы еще пожалеете, что связались! Я — смерть! Я — тьма!

— Я — зло! — верещала вторая. — Я — страх! Я — ужас!

Один из адептов остановился, поднял крысу на уровень своего лица, посмотрел в ее красные глаза и серьезно сообщил:

— Ты — неудачный эксперимент. Неудачный и очень жирный эксперимент. Столько лет на халяву ели вместо того, чтобы быть уничтоженными.

— Я буду жаловаться! — взвизгнул эксперимент.

— Ведьме! — поддакнул второй. — Она нас уже спасала!

— И кормила!

— И она декану скажет, а он вас пор-р-рвет! — расхорохорились крысы.

— Размечтались! — усмехнулись адепты. — Спорим на твой хвост, что он нам стипендию добавит?

Крысятка схватилась двумя лапками сначала за сердце, потом за хвост — за ту его часть, до которой смогла дотянуться.

А парни, рассмеявшись, продолжили свой путь, размахивая зверюшками.

— Это унизительно, — понуро вздохнула одна крыса, вися вниз головой.

— Отпустите! — принялась снова визжать вторая. — Да я… Да я вас! Вы… Вы…

— Мы все умрем? — подсказали адепты.

— В мучениях! — пообещала крыса. От безысходности, не иначе! Бедняжечка…

Нет, ну разве можно издеваться над беззащитными животными?

— Стойте! — окликнула я удаляющихся быстрым шагом адептов.

Они остановились, с интересом посмотрели на меня.

— А что вы хотите с ними сделать? — подойдя ближе, спросила я.

— Ликвидировать, — с готовностью ответил парень.

— Они опасные? — с сомнением скосила я глаза на жирные белые тушки, болтающиеся в руках адептов.

— Очень! — гордо ответила одна крыса. Вторая изогнулась и, с трудом дотянувшись, дала той щелбан.

— Они неизученные, — с холодным спокойствием уточнил адепт. — Собственность факультета.

— Поменяемся? — импульсивно предложила я.

Так оценивающе на меня давно не смотрели. Причем, все — и адепты, и заткнувшиеся крысы.

— На что? — с легким разочарованием спросил парень, не найдя в моей персоне ничего примечательного. Да и ценного тоже.