А внутри меня осталось гадливое, мерзопакостное чувство, которое всегда оставалось после обращения к темным силам. Горьким привкусом осело на языке, выедая тепло изнутри. Как эти темные живут так всю жизнь? При каждой ворожбе поднимать в себе все самое грязное, низменное, чтобы магия откликнулась… Бррр… Лучше бы мамка с некромантом связалась! Да что уж теперь… И вообще, вряд ли могильный холод многим лучше черноты внутри…

— Я свободен! — орал дед, нарезая круги под самым потолком, становясь все прозрачней. Сделал залихватскую мертвую петлю и с дурным хохотом пролетел сквозь стену. Передо мной из воздуха материализовался желтый сверкающий прямоугольник и плавно спланировал прямо в подставленную ладонь. Пропуск.

Собственно, больше источника света в подвале теперь не наблюдалось. И только когда единственная дверь оказалась запертой и не поддалась ни на предъявление пропуска, ни на толчки плечом, ни на удары ногой, ни на матерную ругань, я заподозрила, что слишком бурная была радость у старикашки. Похоже, моими стараниями лучшее общежитие лишилось коменданта, надежно привязанного к самому зданию. А сняла я не только призрачные кандалы, но и саму привязку. Ну и хрен бы с ним, летел бы на свою свободу, а меня зачем запер? И не вместо себя ли он меня тут оставил?

Заволновавшись пуще прежнего и не собираясь занимать чужое место на цепи, я торопливо зарядила руны и вернула кости в оковы. Увы, магия обратно не действовала. Я с досады распинала скелет по всему подвалу, наслаждаясь мстительным хрустом. Попрыгала на ребрах, превращая их в мелкую крошку. Но дедуле было уже все равно, иначе он не преминул бы вернуться и расквасить мне нос. Связи с телом теперь тоже не существовало.

День все-таки оказался охренительно не мой, хоть я и обзавелась ночлегом, и даже не на одну ночь. В общежитии, угу. В лучшем. Но перспектива по понятным причинам не радовала.

— Эге-гей! — без всякого пиетета долбила я по окованной двери берцовой костью. Долго долбила — часа два, и долбеж все больше превращался в вяленькое постукивание.

Тихие, крадущиеся шаги даже не услышала — почувствовала и вместо того, чтобы обрадоваться, вдруг испугалась. Не знаю, кто идет, но вряд ли просто так спускается проведать дедушку. Или потеряли коменданта, или… потеряли коменданта, потому что мою мышиную возню наверху вряд ли услышали. Вскочила, притаившись за стеной, замахнулась костью, перехватив ее поудобнее…

Дверь медленно открылась, в осветившемся проеме появилась черноволосая лохматая голова, на которую я, не раздумывая, опустила свое оружие, собираясь воспользоваться заминкой и сбежать. Парень уловил мое движение, вскинул ладонь в защитном жесте, и кость-предательница, вывернувшись из моих рук, наподдала мне же по голове. И не один раз!

— Ай! — отмахивалась я от взбесившейся кости. — Хватит!

— Хорошо, — голос у гостя оказался приятный, спокойный. — В лицо мне не вцепишься? Или только исподтишка нападаешь?

— Извини, — прошипела я, прикрывая лоб ладонью.

Кость оттарабанила по моей макушке какой-то сложный ритм и плавно опустилась на пол.

Я наконец взглянула на парня и едва не отшатнулась. Некромант. И одежда типично некромантская — черная, с заклепками в форме черепов, с нашитыми для устрашения костями на груди и вдоль рукавов, надеюсь, не куриные из супа выловил? Но устрашало в нем вовсе не это, а огромный, на пол-лица фингал не первой свежести, который цвел уже всеми цветами радуги — от темно-сизого заплывшего века до желто-зеленых пятен на скуле.

— Освободила все-таки деда Мамая, — обведя внимательным взглядом подвал, усыпанный обломками костей, выдохнул он с какими-то недоверчивыми и восхищенными нотками в голосе.

— Угу, а старый хрыщ меня в благодарность запер, — проворчала я.

— Вот отчаянная! Бежим, пока не застукали! — потянул некромант меня за рукав к выходу. Я спорить не стала, послушно увязалась за ним.

— Откуда ты бесстрашная-то такая? — торопливо поднимаясь по покатым каменным ступеням, спросил он, обернувшись.

— Глупая, ты хотел сказать? — самокритично отозвалась я, еле успевая следом.

— Не без этого, — кивнул парень. — Но не знаю, чего должно быть больше — глупости или смелости, чтоб связаться с нашим ректором.

Нехорошенькое предчувствие кольнуло кожу.

— А ваш ректор случайно не демон? — осторожно и почему-то сорвавшимся на фальцет голосом спросила я.

— Ага, огненный! — довольно подтвердил некромант. — Идиотка?

— Идиотка!

Я обреченно застонала и, не разделив радости, на первом же повороте обогнала адепта. Оказывается, в случае необходимости я умею очень даже неплохо бегать и даже не путаться в подоле. Парень все равно меня догнал и, рванув за плечо, взмахнул пропуском, толкнув прямо в стену.

Мы прошли кирпичную кладку насквозь и вдвоем ввалились в плохо освещенную комнату с задернутыми занавесками и огарком черной свечи на грубо сколоченном, дощатом столе.

— Передохни, беглянка, ректор пока за тобой не гонится, — выдохнул мой то ли спаситель, то ли похититель, выдвинув из-за стола ногой стул и с силой меня туда усадив.

— Ведьмочка! — дружно взвыли со стола, и стало тут же понятно, что все-таки спаситель. Пожеванная шляпа никчемно валялась в углу, посреди паутины.

— А вы тут какого лешего оказались? — строго взглянула я на мирно жующих сыр крысяток.

Рикки даже подавился и без слов указал лапкой на некроманта, усевшегося напротив меня.

— Думаешь, они только у ведьм кормятся? — усмехнулся тот, пожав плечами. — Как поступил, так три года и подкармливаю. А сегодня прибежали, вой подняли, что в нашем общежитии черт ведьму сожрал беззащитную. Только чертей у нас отродясь не было, а пропажа коменданта насторожила. Ведьмы — народ жалостливый, вот и решил проверить подвал. Зря? — он лукаво улыбнулся. Несмотря на фингал, улыбка ему очень шла, делая лицо крайне располагающим.

— Мне каюк, — мрачно сообщила я. Сгребла со стола пискнувших крыс, вручила парню.

— Завещаю их тебе! Нет, лучше дарю!

Некромант мой щедрый порыв не оценил и упорно отталкивал хвостатый подарок, пока я не менее упорно совала его ему в руки.

— Да накой они мне? Знаешь, сколько жрут?!

Крысы заверещали, суча лапками, я в итоге бросила их обратно на стол. Возмущению грызунов не было предела:

— Ах вот, значит, как! Вот, значит, благодарность! Да вы оба… оба… — слов, достаточно точно характеризующих нас и нашу вероломность подобрать не смогли и только выпалили:

— Все, обидимся и уйдем!

— Идите! — дружно отмахнулись мы. Сейчас были проблемы посерьезнее. Во всяком случае у меня.

Рикки возмущенно запыхтел, спрыгнул со стола, Тикки, вздохнув, отправилась следом.

— Сыр оставьте! — не оборачиваясь, приказал парень. А вот я обернулась.