Две прозрачные слезинки скатились мне на пальто, тут же превращаясь в осколки звезд.

— Мама, — голос сына зазвенел в пространстве, разбивая остатки моего спокойствия. — Я же говорил, сбудется желание. Спасибо тебе, Дедушка мороз, — Вовка поднял к небу счастливую мордашку, и на его нос тут же села пушистая снежная муха. Черт, откуда взялась эта гребаная девка?

Алиса Нежина

В свете уличных фонарей все елки праздничные. Оглянитесь вокруг и берегите ноги. Гололед — коварная штука. Но есть стихии более опасные чем наледь. Снежный вихрь закружит. Унесет. Завъюжит — заворожит. И противиться этому вы не сможете. Совет дня: Расслабьтесь и получайте удовольствие. И да, сегодняшняя ночь волшебная. Вас ждет исполнение желаний. Всегда Ваша, Вангелия Светлая.

Боль вспыхивала в глазах, словно елочные фонарики: ярко, истерично и разноцветно. Один сапог куда — то улетел, пока я пыталась понять, что же произошло. Новый сапог, в первый раз надела. Жаль. Лодыжку зажгло с утроенной силой. Токающие разряды, разлились огненной волной, как и чужое дыхание, опалившее мою щеку. И я даже смогла рассмотреть мужскую щеку, покрытую темной щетиной в которую почти уткнулась своим носом — колючую, пахнущую снегом и хвоей.

— Какого…? — выдохнула прямо в чужую кожу, путаясь руками в варежках, пришитых к резинке, как у малышки. Люсьен привезла пуховые рукавички всем своим подругам из какой — то очередной поездки. А мне еще и резинку пришила, зная что я растеряша. Блин, я же должна уже быть у них. Девочки будут волноваться. — Вы ненормальный? Это же надо, сбили меня. Санками. Меня. Санками. Где мой сапог?

— Ты какого черта шляешься по ночам, дура? — прорычал мужлан, на котором я подпрыгивала, как на батуте, пытаясь подняться на ноги. Боль в ступне стала нестерпимой, и я ойкнула и свалилась обратно. Чужие руки ухватили меня за шкирку. Нахал и алкаш, скорее всего. Иначе, какого пса он катается с горки за полчаса до нового года, вместо того, чтобы сидеть у елки с бокалом шампанского в уродской лапе?

— Придурок. — рявкнула я, и замахнулась. От обиды и боли у меня видимо поехала крыша. И я бы ударила если бы не…

— Мама, — детский голосок взорвал реальность, — я же говорил, пап. Это мама. Дед мороз исполнил желание. Только странно как — то. Мамы не бьют пап. Это неправильно. Они их любят.

Детская ладошка коснулась моей щеки, обжигающе, одуряюще. Мальчик, симпатичный и курносый смотрел на меня широко распахнув глазенки, в темноте похожие на две небесные звезды.

— Я не бью. Я просто… — не зная что сказать, начал я выкручиваться.

— Вовка, не неси чушь, — только сейчас я рассмотрела мужчину, который и вправду в случившемся виноват был мало. Я невнимательная растыка, выскочила прямо на ледяную дорожку. — Вы как, девушка? В порядке?

— Да, — ответила растерянно, вытирая рукавом куртки наливающийся слезливой краснотой нос. Слова ребенка жгли душу как кислота. Мама. Я так хочу стать ею. Но не судьба. — Да, я в порядке.

— Ну конечно, — пробубнил несносный мужлан. Интересно, как у таких медведей рождаются такие прекрасные мальчишки? — И поэтому ты стоишь словно цапля в одном сапоге и носом как светофор. Это теперь называется «в порядке»? Ревешь чего? Где болит?

— Ничего, я найду свою обувь и пойду дальше. Меня ждут, — ответила я ехидно, но прозвучала жалко и плаксиво. Нога болела нещадно, и уже начала неметь от холода. Так и до обморожения недалеко.

— Па, маме холодно, — беспокойно произнес мальчик.

— Я вижу, — мужские руки начали натягивать на мою ступню найденную тут же уггу. Я вскрикнула от резкой боли, прошившей меня от кончиков пальцев казалось до самой макушки. Мужик досадливо закусил губу, и мне отчего — то захотелось попробовать ее на вкус. Дура, это посттравматический синдром видимо такой — идиотизм. Не иначе.

— Что такое? — поинтересовался нахал, и вдруг подхватил меня на руки и поволок куда — то. Молча, словно варвар убитого мамонта. Я слышала как хрустит снег под полозьями санок, и пыхтит малыш позади, таща свой снежный транспорт.

— Куда вы меня прете? — наконец набравшись сил спросила я. — В конце — концов, поставьте меня на землю.

— Поедем к доктору, — спокойно ответил захватчик, легко подбросив меня, чтобы перехватить поудобнее.

— Интересно, где вы его сейчас найдете? Через полчаса начнут бить куранты, — яд в моем голосе его совсем не рассердил и не озадачил.

— Ко мне домой. К нам с Вовкой. Я вызову личного врача, в конце — концов я же тебя сбил. Хотя ты, конечно, курица.

— Так, это переходит все границы, — его пальто, в которое я сейчас дышала, покрылось инеем и слова мои звучали приглушенно. — Мы не пили брудершафтов. Никуда я не поеду, может вы расчленитель и душегуб. И сам ты этот, как его…

— Кто? — насмешливый бас, в котором нет и нотки злости. — Назовешь петухом, воткну в сугроб головой вниз, как репку. Я же маньяк. Сожру твой мозг, и поверь, это не будет такой уж потерей для человечества. Детка, мне тоже не нравится таскаться с глупой курицей на руках. Но я же джентльмен.

— Ты, вы…

— Мама, дома хорошо. И елка у нас красивая, фонарчатая. А Фира запекла гуся, и папа принес два ящика мандаринов. Они так пахнут. А папа у нас магнат, ты помнишь? Про него даже в журнале писали, не помню названия. На Ф начинается, — подал голос ребенок. Черт, они же сумасшедшие. Как я раньше не догадалась. И мужик и его симпатичный отпрыск. От осинки не родятся апельсинки.

— Мандариновый магнат, — улыбнулась я мальчишке, захлебывающемуся словами. Мне вдруг стало его жутко жалко.

— Вова, — вздохнул мужлан, перекидывая меня на сиденье огромной машины. Ничего тачки у шизиков, дорогие и агрессивные. — Мадам, вас никто не удерживает силой. Но, судя по тому, что сапог ваш мы так и не натянули на ногу, я бы был благоразумным. Наш с Владимиром личный Парацельс очень хорош, так говорят люди, которых он пользует десятилетиями. И стоит эскулап дорого. Так что, вы поедете с нами, или замерзнете вон под той елкой, как раз тогда, когда все будут пить шипучку под бой главных часов страны? Предложение ограничено. Я не хочу лишать сына праздника из-за глупости ненормальной, бросающейся под санки.

— Папа, ты же не… Ма, соглашайся. Не бросай меня снова, пожалуйста. Я так тебя ждал, — задрожал голосок мальчишки и я обреченно кивнула. Хотя, сдохнуть под елкой, возможно было бы не такой уж и плохой идеей.

— Мамочка, я так рад, что ты упала с неба, — тихо шепнул малыш, обнимая меня за шею. И я сошла с ума.

— Вова, она не с неба, слышишь, — он разозлился? Нет, этот сильный самец в панике и растерян и еще черт знает что. И вот сейчас мне стало реально страшно. — Откуда ты только взялась на мою голову? — прорычал магнат, дернув щекой. — Зовут то хоть как тебя, снежинка?

— Алиса. Алиса Нежина. У меня документы в сумочке, паспорт там, права, телефон со всеми контактами, — зачем я это ему сказала? Господи, веду себя. Как последняя курица. Он прав, как это не прискорбно. — А где она, кстати? Сумка? Господи, я потеряла сумку. В ней вся моя жизнь, биография. Черт, что теперь делать? Хотя, накой мне она теперь? Мое желание уже не сбудется.