– Ох, – сказала я, – это такая шоу-викторина, и один мальчишка будет отвечать на вопрос за тысячу фунтов. Про скачки.

– Как странно для мальчишки хоть что-нибудь знать про подобные вещи. Он прислуживает на конюшне?

– Нет, учится в средней современной школе, вроде меня. На мой взгляд, в наше время молодым ребятам надо хоть чем-нибудь забивать себе голову. Само собой разумеется, не слишком-то многому учат в школе, если можно о чем-то судить по моей.

Говард включил, и ящик разогрелся, а потом послышались голоса, шепчущие, а потом громкие, а потом появилась картинка. Всегда немножко волнуешься, когда начинают слышаться голоса, всегда переживаешь какое-то потрясение и изумление, когда видишь картинку. Типа чуда. Эта картинка показывала очень полненькую блондинистую певицу и очень глупого комика.

– Ох, Господи Иисусе, – сказал Говард, – посмотри-ка на это. Чудеса современной науки и развлечения распроклятой цивилизации. Помоги Бог всем нам, распроклятым. – Он был на самом деле настроен ругаться в тот вечер, но я больше ничего не сказала, так как он в то же время был милым.

– Через пять минут кончится, – говорю я.

Певица с комиком исполняли что-то наподобие последнего номера на сон грядущий, с большой фанерной луной наверху, а певица в каком-то тореадорском балахоне, очень шикарном. Потом они закончили, показав крупным планом коренные зубы на последней йоте, и мы посмотрели рекламу. Рыбные котлеты со скидкой пять пенсов и Гигантская Бутылка Ополаскивателя со скидкой три пенса. Обожди чуточку, и отдадут бесплатно. И наша стиральная машина, на два фунта десять дешевле, чем мы покупали. Вот наглость. Потом начиналась та самая викторина. Говард смотрел с интересом. Ведущий викторины был то ли американец, то ли ирландец, нельзя точно сказать, с такими очень острыми чертами лица. Выходила целая куча вполне безобразных и глупых людей, которым задавали легкие вопросы про всякие вещи, и ведущий им очень здорово помогал, даже слишком по-моему. Публика в студии стала бешено хлопать одной глупой супружеской паре средних лет, которая нашла верный ответ, когда ведущий викторины сказал:

– Заполните вот тут пропуск. Соль, горчица, уксус… – Пара тупо на него таращилась, и поэтому он повторил: – Соль, горчица, уксус…

Тут мужчина сказал:

– Соус «Эйч-Пи».

– Никакой рекламы, пожалуйста, – предупредил ведущий, что было глупо, весь канал Ай-ти-ви одна реклама. А потом он сказал: – Может быть, если я дам вам ручку, чернила, а публика подсыплет перцу, вы сумеете написать.

И женщина сказала:

– Я все думаю, как бы это сказать.

Тогда ведущий намекнул:

– Понимаете, это насыпано в баночку. В банку с дырочками. Ап-чхи. Ап-чхи. Ап-чхи.

Тут они сообразили и до того обрадовались вместе с публикой в студии, действительно, можно было подумать, великое дело. И они заработали восемь фунтов, но не рискнули идти на шестнадцать; не скажу, чтоб я их упрекнула за это.

– Полные идиоты, – сказал Говард. – Где они таких берут?

– Там в очередь записываются, – объяснила я, – как на муниципальные дома.

– Ну, – сказал Говард, – никогда в жизни не видел ничего подобного.

Это уж точно. После перерыва и очередной рекламы вышел тот самый мальчишка с вопросом за тысячу фунтов, круглолицый молоденький парень без галстука, хоть стояла глубокая осень. Говорил он как бы с кашей во рту, очень нервно, как говорил бы любой молоденький парнишка, и ведущий викторины посоветовал ему не дергаться. Потом паренька поставили в кабину с часами с большой секундной стрелкой прямо у него за спиной, и ведущий викторины, трясясь и нервничая больше самого парня, вытащил бумажку с вопросом. Парень надел наушники, доложил о готовности, и ведущий викторины сказал:

– Вопрос из трех частей. Вы должны назвать имена победителя, владельца, тренера и жокея на каждой из трех скачек в конкретном году. Поняли?

Парень понял. Видно было, ведущему викторины страшно хочется, чтоб паренек победил, ведь он знал, если тот не ответит, все закричат: «Позор!» – и подумают, будто во всем виноват он, ведущий викторины. И тогда он сказал:

– Номер один. Хорошенько подумайте, прежде чем отвечать. У вас тридцать секунд. Скачка на приз в две тысячи гиней, 1935.

Парень молниеносно ответил:

– Бахрам. Ага-хан. Ф. Баттерс и Ф. Фокс. – А потом добавил, чего у него не спрашивали: – Ставка семь к одному.

Ведущий викторины взбесился, взбесилась и публика, потому что ответ был правильный. Потом ведущий сказал:

– Оукс, 1957.

И тот парень сказал:

– Очень просто. Карроцца. Ее величество королева. Марлетт. Лестер Пиггот скакал. По-моему, сто к восьми.

Все еще больше с ума посходили, так как ответ был правильный, а потом настала ужасная мертвая тишина, ведь если парень ответит неправильно на последний вопрос, даже чуточку, все ему известные результаты других скачек ничего хорошего не принесут. И вот пришел черед последнего вопроса, даже Говард подался вперед, открыв рот.

– Победитель, владелец, тренер, жокей. Дерби, 1899.

И тот парень вообще без всякого труда прямо выпалил:

– Флаинг Фокс. Герцог Вестминстерский, Дж. Портер, М. Кэшюн. – Но добавил, что ставку не может припомнить.

– Ставка значения не имеет, юноша! – прокричал ведущий викторины. – Вы выиграли тысячу фунтов.

А потом того самого молоденького парнишку выволокли из кабины, все вопили, визжали, и вышла девушка, отдала чек, поцеловала его, парень вспыхнул, и было видно, что чек ему не понравился, он думал получить настоящие деньги, Говард выключил, и все вопли и крики погасли, как свет.

– Ну, – сказал он, – все равно кажется абсолютно неправильным, чтоб у такого молоденького мальчишки голова была битком набита скачками, когда он еще учится в школе. Куча бесполезной белиберды, вот что это такое.

– Не такой бесполезной, – вставила я. – Ведь она принесла ему тысячу штук, разве нет?

– Да, наверно, но нехорошо для молоденького мальчишки. Взрослый, конечно, другое дело. Взрослому не приходится делать дома уроки и прочее. Тысяча штук, – сказал Говард.

– Ты бы мог поучаствовать, если бы захотел, – сказала я. – Ты всегда говоришь, что мозги у тебя как раз подобного типа.

– Никогда даже близко не подойду, – сказал Говард. – Само собой разумеется, тут какое-то надувательство.

– Почему?

– Просто так, вот и все.

В иные моменты Говард бывал совсем безрассудным. Как вобьет в черепушку какую-то мысль, ее уж оттуда не вышибешь, даже если ему самому очевидно свое безрассудство. Поэтому я пошла собирать ужин, состоявший в тот вечер из готовых бобов с тостами. Можно было подумать, будто я сыта по горло готовыми бобами, целый день видя их в супермаркете. Однако это блюдо легко подавать, а в бобах целая куча питательных веществ. Мне хотелось хорошо кормить Говарда. Временами он был очень милым.