Решающее значение для человека имеет то, как он испытывает ситуации провала, крушения, ибо состояние отчаяния, охватившего человека в пограничной ситуации, выводит за пределы мира, «человек ищет освобождения».

Говоря о путях освобождения от отчаяния, Ясперс в первую очередь называет человеческую коммуникацию, в которую вовлечен каждый, даже одинокий, человек. Все человеческие страдания объясняются недостающей коммуникацией. Даже овладевший истиной человек в своем абсолютном одиночестве не может чувствовать себя уверенно, ибо он существует «только с другим, один я — ничто»[1743]. Человек обретает самого себя лишь в коммуникации с другими, что никогда не достигается только через посредство одного знания. «Мы становимся самим собой, — замечает Ясперс, — лишь) в той мере, в какой становится самим собой „другой", и обретаем свободу только в той мере, в какой обретает свободу „другой"»[1744].

Таким образом, только в коммуникации человек обретает достовер- ность собственного бытия, становится самим собой. Более того, коммуникация оказывается у Ясперса по сути даже мерилом, критерием проверки и испытания всех идей: их следует оценивать с точки зрения того, способствуют они коммуникации или препятствуют ей.

Но всякая ли коммуникация приводит к обретению человеком самого себя? Дело в том, что человеческая коммуникация как способ выявления экзистенции должна иметь свои границы, должна быть прерывной, ибо при чересчур близких отношениях с другими людьми существует реальная опасность для человека потерять свою индивидуальность: манера по- - ведения, стиль мышления другого становятся нашими собственными. По мнению Ясперса, человек может обрести себя только в подлинной коммуникации, в которой мы можем явить другому свой внутренний мир. Однако этот разворачивающийся в подлинной коммуникации наш внутренний мир на самом деле существует до всякой коммуникации, иными словами, наше подлинное «Я» уже есть до коммуникации. И оно может явить себя на более глубоком уровне постижения экзистенции. Таким уровнем у Ясперса выступает трансценденция, к которой человек приходит лишь посредством самого себя, находясь в состоянии неустойчивости абсолютной возможности, т. е. через пограничные ситуации. Только подойдя к границе, он может ощутить свою трансцендентность.

Трансценденция (трансцендирование) есть «перешагивание за реальность», вхождение в сферу бытия, недоступного непосредственно человеку. Оно «сказывает себя» через шифры. С шифрами как языком транс- ценденции человек сталкивается при рассмотрении метафизических предметов, которые проявляются в богатстве исторически сложившихся мифов, религиозной догматике, метафизике, поэзии, в целом во всем, что вовлекается в метафизический опыт. Собственно в чтении шифрограмм, а стало быть, и достижении трансценденции заключается смысл экзистенции. Стало быть, экзистенция всегда соотнесена с трансценденцией, дающей нам свободу. В этом смысле как возможная экзистенция человек свободен.

Именно в трансценденции достигается полная уверенность в подлинной действительности. Ею у Ясперса выступает Бог, которого он определяет как «трансценденцию над всем миром или до всего мира»[1745]. Он доступен экзистенции непосредственно, ибо действительное бытие Бога абсолютно, безусловно, его бытие ощущаемо непосредственно для каждого человека, но действительно постигнуто оно никогда быть не может. Только в Боге как безусловном человек осознает себя тем, кто он есть сам. «Бог, — замечает в этой связи Ясперс, — есть для меня в той мере, в какой я сам подлинно существую»[1746]. В Боге человек обретает свободу. Свобода дана нам трансценденцией: чем подлиннее свобода человека, тем более он уверен в Боге. Этой уверенности в абсолютной трансцендентности Бога противостоит уверенность в незавершенности и бездонности мира, а тем самым и готовность постоянно вслушиваться во все способы бытия мира, в события и собственные деяния во временном процессе всегда незавершенной жизни. Бытие мира не есть само по себе. По Ясперсу, оно распознается как язык Божий, в нем осуществляется слово Божье. Потому, наше бытие есть «встреча экзистенции и трансценденции»[1747]. Но поскольку встреча экзистенций и трансценденциие есть встреча в мире, то она связана с миром в это время, «здесь» и «теперь».

Стало быть, Богоотношение человека постигается только там, где совершается прыжок в подлинное бытие. Лишь вступая в сферу безусловного (трансцендентного), человек ощущает направляющее руководство Бога. Но как это возможно, если самого Бога в качестве однозначно определенного, живого не существует? Почему вообще возможна встреча Бога с человеком?

По словам Ясперса, эта встреча возможна потому, что «трансцендентный Бог имеет личностный аспект. Он — личность, к которой обращается человек. Существует стремление к Богу, стремление услышать Бога. Из этого возникает страстное желание человека искать личного Бога»[1748], о чем собственно свидетельствует библейская религия как религия молитвы. Молитва в своей чистой форме есть восхваление и благодарение Бога. Она завершается доверием Богу: Да будет воля Твоя.

Библейская религия и Библия рассматриваются Ясперсом в качестве основы экзистенциального философствования, ибо они дают человеку постоянную ориентацию и служат источником незаменимого содержания. «Библия, — по его словам, — хранилище тысячелетних пограничных опытов человечества. Они озарили дух человека, и он уверовал в Бога, а вместе с тем и в самого себя»[1749].

Завершая реконструкцию экзистенциального философствования Ясперса, еще раз подчеркну основополагающие его установки. Исходной является мысль, что хотя человек есть ничто в закоулке бесконечного мироздания (эта мысль сходна с известным определением Паскаля человека как «ничтожной былинки в бесконечном космосе, но былинки мыслящей»), всё же в своем конкретном бытии человек касается всего того, что есть над бытием мира и до него. И это бытие человека может быть ухвачено только в основной (духовной) ситуации, в которой находит себя человек, в частности, в пограничной ситуации.

Другой фундаментальной мыслью Ясперса является утверждение, что человек не может быть понят как «развившийся» из животных, его нельзя I выводить из чего-то другого, ибо он — непосредственная основа всех вещей. Понимание этого означает свободу человека, которая в любой другой тотальной зависимости его бытия утрачивается и лишь в этой тотальной - зависимости полностью обретает себя. А это значит, что все виды зависимости в мире не затрагивают самого существа человека, стало быть, всякое знание о человеке есть мнимое знание. Ни одно исследование человека не может постичь его в целом, ибо, по словам Ясперса, «человек всегда [больше того, что он о себе знает»[1750].