Глаза в глаза и одно дыхание на двоих.

Адам по-прежнему сидел неподвижно, позволяя мне изучать его тело руками. И я позволяла себе скользить пальцами по сильным мышцам, по широкой груди, с трудом удерживаясь от искушения провести по ней ногтями и, наконец… твердому прессу.

Адам тяжело дышал, словно только что пробежал марафон.

Я замерла испуганным зверьком в нескольких сантиметров от ремня на брюках и уже собралась было поднять руку выше, когда на нее легли его пальцы и Адам властно потянул мою руку ниже и прижал к напряженной выпуклости там, внизу. Большой, твердой и очень пугающей. У Эштона точно был меньше…

И вот именно в этот момент спасительным гонгом прозвучала трель звонка на моем телефоне. Наверное, радость и облегчение на лице были слишком хорошо читаемыми, потому что Адам нахмурился. Аккуратно высвободив свои пальцы из его хватки, я проговорила:

– Нужно ответить… – И потянулась к телефону, валяющемуся на другом конце покрывала, чтобы, прочитав имя абонента на экране, ощутить, как сердце падает в живот и едва-едва бьется.

"Эштон".

Панический взгляд на Адама Брауна показал, что он тоже отлично все видит и явно недоволен. Я торопливо сказала, что нужно на минутку отойти и, сунув ноги в балетки, отбежала в сторонку. Очень хотелось скрыться в ближайшем же перелеске, чтобы профессор даже в теории не мог услышать мой разговор, но он был слишком далеко, чтобы туда бежать. И так ситуация… краше некуда!

Коснувшись зеленого кружка на экране телефона, я наигранно бодрым тоном проговорила:

– Привет!

– Привет-привет, солнышко, – тепло проговорил жених на той стороне, вызвав у меня прилив чувства вины. – Где ты пропадаешь? Я уже который день не могу до тебя дозвониться.

Мягкий упрек в голосе Эша заставил чувство вины всколыхнуться с новой силой, хотя, казалось бы, дальше уже некуда. Какая я, а?…

– Прости, была занята. У меня, как и у тебя, экзамены и просто вал всяких дел.

Отсылка к просьбе жениха какое-то время меньше общаться сработала и он рассмеялся, проговорив:

– У нас здесь тоже лютая жуть, но я держусь благодаря мыслям о тебе! Кстати, я сегодня послал цветы, но курьер не застал тебя дома.

Лицо опалил жар стыда.

– Так получилось…

– Ну, ничего, согласуем этот вопрос чуть позже, – легко перескочил на другую тему Эштон. – Малыш, я звоню сказать, что скоро буду брать билеты.

– О, я так рада!

Кажется, я вру ему даже в этом. Рада ли я?

Еще месяц назад я точно скучала…

– Секундочку… отвлекают, – на той стороне послышался шум и смутно знакомые голоса. Мужской и женский. Кажется, опять Леонора. – В общем, жди меня, солнце. Я люблю тебя, Фелисити.

– И я тебя, – бледно улыбнулась я в ответ.

– Нет, так не пойдет, – мягкая укоризна в голосе жениха снова прошла как нож по сердцу. – Я так давно не слышал от тебя этих слов, Фелс…

Я замялась. Не смогла так сходу произнести.

– Ну же, Фелисити, – а в голосе Эштона уже начинали чувствоваться обида и непонимание.

– И я люблю тебя, Эш, – выдохнула, не чуя под собой ног и желая лишь зажмуриться.

– Ты моя прелесть! – радостно протянул жених. – Все, мне пора бежать, а то Колин сейчас прихлопнет меня, а после нас обоих преподаватели. Обожаю тебя, малыш. Пока!

Тишина в трубке была почти похоронной.

Я медленно повернулась, до онемевших пальцев стискивая телефон в руке. И обмерла.

Адам стоял в двух шагах от меня, а я могла только испуганно смотреть на него, потому что он все слышал.

Его застывшее лицо, с подрагивающими от злости крыльями носа и сжатыми губами, не обещало ничего хорошего. Вскинув руку, он медленно провел большим пальцем по моим губам, и в синих глазах появились нехорошие искры темного желания. Без лишних слов он взял меня за руку и потянул обратно к покрывалу. Я шла, едва переставляя ноги, и в голове набатом билась мысль, что сейчас произойдет нечто ужасное.

Он остановился и, вновь коснувшись моих губ и жестко усмехнувшись, сказал:

– На колени.

– Что?!

– Ты плохо слышала? Становись на коленки, милая моя. Пришло время платить по счетам.

Из ослабевших пальцев выскользнул телефон и мягко упал на покрывало, а я по-прежнему дрожала крупной дрожью, но все же нашла в себе силы медленно помотать головой.

Адам даже ничего не ответил, лишь надавил мне на плечи, и я была вынуждена опуститься вниз. Прямо напротив его ширинки…

Мужчина неторопливо расстегнул ремень, после молнию, и ткань разошлась, открывая белые боксеры, под тонкой тканью которых отчетливо выделялся член. В волосы скользнула рука мужчины, помассировала и притянула к его бедрам, практически прижимая ртом к члену. Но почти сразу он отпустил, цепко взяв за подбородок, заставил запрокинуть голову и, глядя в глаза, велел:

– Приступай, Фелс.

/Адам/

Злость и гнев – вот все, что меня переполняло в этот момент.

Я ведь искренне хотел все сделать по-нормальному, правильно. Лез из кожи вон, чтобы девчонке было хорошо, едва ли не пылинки сдувал. И что в ответ?!

"Я тебя люблю", произнесенное другому, пусть и жениху.

Да, она мне ничего не обещала, но не могла не видеть, как я бешусь при малейшем упоминании этого Эштона. Я заставил ее снять кольцо, чтобы женишок ушел из наших отношений, но Фелс, словно малолетняя идиотка, притащила на эту поляну для двоих третьего свидетеля.

Стерва!

Или дура!

Неужели не понимает, что так нельзя? И я не мальчик, чтобы позволять и дальше вить из себя веревки!

Просто я – идиот, поддавшийся низменным инстинктам: хотел ее до умопомрачения, и забылся, решив, что она уже моя…

С языка рвались наружу мерзкие слова, хотелось обидеть ее, наказать за то, что не заболела мной, как я заболел ею…

Никчемная маленькая шлюшка с огромными наивными глазами. Черт, она целовала меня так жадно, что кто угодно поверил бы в ответные чувства. Только все оказалось ложью. Иллюзией. Моей больной фантазией… Так с чего я, спрашивается, с ней ношусь, как с китайской вазой династии Мин?

Не моя, ну да и хуй с ней. Забираю долг, и пусть идет на все четыре стороны.

Трахать не буду, но свое возьму. Хранит себя для этого недоумка? Вот и пускай!

Раз она не может по-хорошему, будет по-плохому.

– Приступай, Фелс. – Я подтолкнул член ближе к ее губам. – Открой рот и обхвати его губами.

Фел несмелой рукой коснулась твердого ствола, и ее губы обняли головку. Я сжал челюсти, ожидая долгожданного чувства кайфа. Как давно мне представлялась эта сцена! Девчонка тем временем давилась, но все же пыталась выполнить мой приказ. Временами она прихватывала головку зубами, но тут же дергалась, понимая, что причиняет мне боль. В какой-то момент послышался ее всхлип.