непонятное и незнакомое в ее юные годы чувство веселья и легкости, граничащее с возбужденным влечением к простым вещам. Улыбка появлялась на лице все чаще, инстинкты заменили контроль, а ощущение безопасности настолько естественно легло в основу восприятия, насколько мысль вернуться к семье стала желанной. Когда ей устроили прощальную вечеринку, Агата не могла и поверить, как была счастлива работать в какой-то небольшой кофейне на крыше торгового центра. Самая старшая из всех, она ощущала себя ровней молодым, приобретя авторитет еще и самой умной. Ведь она много раз рассказывала о звездах и науке, порой ради ее легких лекций даже собирались целые компании, хотя происходило все в самом дружеском и теплом уюте. Но все же вечно продолжаться это не могло: ее ждет семья, думать о которой она никогда не прекращала. Представляя встречу с семьей, Агата наконец-то ощущала себя готовой к настоящей новой жизни, где все ее изменения в сторону светлого, внимательного и веселого человека послужат правильным примером для дочери.

Случилось все совершенно не так, как она хотела. Мысли об этом оказались столь сильны, что помогли лучше пережить переход. Сняв шлем и выбравшись из капсулы, Агата увидела своего друга, который сразу же помог сесть в специальное кресло, где начался массаж мышц для скорого восстановления физического состояния.

– Странное чувство… вроде бы что-то и поменялось, а вроде бы и нет.

– На это и расчет. Ты была там два месяца реального времени, а это не очень много. Как там Филипп?

– Хорошо, намного лучше, чем я думала.

– Я сделал, как ты просила, и не вмешивался в твое состояние, так что будь уверена – все было честно.

– Спасибо.

– Почему ты захотела вернуться? Судя по показателям, ты сделала большой шаг, смогла стать счастливой, нашла друзей.

– Есть причина. Кстати, спасибо за красивое чистое небо.

– Все как ты хотела. – Данакт немного замешкался, гадая, как правильно задать вопрос, и, увидев ожидания Агаты, решил не томить: – Как дочь?

– А ты все еще носишь личину Конора? – спросила Агата на опережение, явно не желая пока что отвечать на этот вопрос. Данакт задумался и согласился переключиться на другую тему.

– Это… это удобно.

– Для кого? – Агата до конца не понимала данного обмана, внутри нее довольно ярко стали просыпаться родительские чувства к Данакту.

– Для всех. Для Эхо, например.

– Я знаю, он многое делает, и отчасти я даже согласна…

– Да он эгоист, каких поискать. Все говорит о религии, а на деле создает примитивный культ имени себя. Ставит свое придуманное предназначение во главу угла: мол, раз мы выжили, то значит, особенные и должны вести людей в будущее. Наводнил Коллектив своими проповедями.

– Не пойми неправильно, но разве ты преследуешь иную цель?

– Я не жду поклонения и не хочу быть в центре внимания. Оттого и скрываю настоящее имя и личность. Помочь людям пережить немыслимое – это главное, остальное меня не волнует. Я выбрал привести людей к миру и покою, дав возможность просто жить. Как думаешь, большая ли разница, где это делать? По-моему, в Коллективе лучше, чем в реальности.

– Там прекрасно. – Агата сказала это необычно тепло, что порадовало Данакта. – Но кое-чего не хватает.

– Скажи, я сделаю.

– Коллектив влияет на эмоции, гасит негатив, поднимает эндорфины, дабы люди ощущали себя счастливее. Но пока они будут знать о реальном мире, они не будут полноценно счастливы, понимаешь? Мы должны стать лучше, но знаем про обман декораций. – Данакт нахмурился, а Агата подошла к самой больной для себя теме, пробудив и в нем сочувствие и горечь утраты. – Я на себе поняла, как важно забыть ложь, дабы она стала правдой. Я смотрела на дочь… смотрела и хотела поверить, правда, хотела, но не смогла. Я знаю и помню, как она погибла из-за Огнепада, как сокрушался чудом выживший Филипп, как я сама готова была умереть прямо там, потому что не знала, как пережить это! Три месяца в клинике, потом еще три на контроле – и уже хотя бы могла работать… ты сам помнишь, какой я пришла к тебе. А ведь была против всего этого. Во мне говорил пресловутый прагматизм, который был единственным, что у меня осталось, помимо боли утраты. Даже там я не могла бросить таблетки, которые были не нужны, но ум-то помнил их влияние.

– Не ругай себя, – поспешил Данакт успокоить ее и позаботиться о ней. – Я боюсь даже представить, что бы со мной было, если бы не ты и Филипп.

– К сожалению, сейчас мне это только вредит.

– Забавно, потому что мне это только помогает. – Данакт продолжал растапливать напряженную атмосферу. – Кто бы мог подумать, как все для нас обернется.

– Ты большой молодец, я горжусь тем, каким человеком ты стал.

Для Данакта эти слова от этого человека были самой приятной благодарностью, какую он мог представить. Впервые за долгие месяцы в нем пробудились простые человеческие чувства, напоминающие о том кратком времени с Сепией, как и об украденном счастливом будущем. Он хотел сказать спасибо, но его глаза выдали всю благодарность, отчего Агата взяла его за руку, улыбнувшись и молча закрепив взаимность.

– Как у тебя-то дела?

– Да, как обычно. Работа над Коллективом отнимает почти все время.

– Как Рамзи?

– Все еще в коме. Он, кстати, рядом с тобой подключен.

Данакт кивком указал – и Агата увидела, как рядом с ее капсулой была еще одна, но с затемненной крышкой.

– А если подключить его к Коллективу? Вдруг получится хотя бы с разумом что-то сделать, не обязательно же целое тело, верно?

Данакт решил не продолжать эту тему, чему Агата не удивилась и задала напрашивающийся вопрос:

– А ты сам? Начать сначала, без имплантов, жить жизнь, которую заслужил Данакт! – Агата указала прямо на него, давая понять важность оставаться собой.

– Да куда там, пока не уверен даже… А, ты же не знаешь – Эхо и генерал Локк почти на грани, как бы это не обернулось новым кошмаром. Эхо под стать своему эгоизму хочет избавиться от роботов, а генерал – от Коллектива. Боится, что реальность потеряет актуальность, а это не очень полезно для будущего человечества, вот они и борются за остатки.

Лицо Данакта отчетливо выражало тоску и печаль перед всем этим бардаком.

– Будет ли этому вообще конец…

– Давай я поговорю с генералом. – Данакт оживился. – Мы ведь с ним хорошо знакомы, может, у меня получится его убедить пересмотреть приоритеты.

– Думаешь, это поможет? Он же упрямец не меньше твоего.

– Оттого у меня шансов больше, чем у тебя, балда. – Они