— А в чем проблема, чтобы я выздоравливала дома? — все еще не могу понять я.

— Как тебе сказать, — Тимур саркастически ухмыляется. — Может, проблема в твоем братце долбоебе, который за весь день не заметил, что ты помираешь в соседней комнате? А может, в твоей мамаше, которая орала на тебя, что ты шлюха и что ты ужин не приготовила? Не знаю. Короче, мне показалось, что ты там не доживешь до исполнения условий нашего договора. Детка, ты им вообще родная или как?

— Родная, — бормочу я, чувствуя, как лицо пылает от стыда. Кошмар какой. — Прости, пожалуйста, что тебе пришлось все это увидеть. Родители у меня нормальные, правда. Просто они хотели сына, а родилась я. Ну и Сережа у нас на первом месте, а я на втором. И поэтому всегда…Впрочем, прости. Я увлеклась. Тебе, наверное, сложно это понять.

Тимур вдруг болезненно усмехается:

— Почему же. Мой отец тоже очень хотел сына.

— Но он же получил его, — робко возражаю я.

— Получил. Вот только далеко не сразу. Матери пришлось постараться. Угадай, сколько у меня сестер?

— Две? — предполагаю я.

— Нет.

— Три? — с недоверием спрашиваю я, потому что это уже как-то чересчур, но он опять мотает головой. — Что, и не три? Одна?

— Пять, — сухо говорит он, и я непроизвольно ахаю, прикрыв рот ладонью.

— Сколько?

— Пять сестер. А потом родился я. После этого отец развелся с матерью, оставил меня себе, а она переехала с сестрами во Францию.

— Но ты же с ней видишься, правда? — с какой-то непонятной надеждой спрашиваю я.

— Зачем? — цинично спрашивает Тимур. — У нее там своя жизнь, у меня здесь своя.

— А…

— Хватит, — вдруг резко перебивает меня он. — Надо тебе температуру померить.

Берет со стола какой-то белый приборчик, наводит его на мой лоб, и тут же раздается писк. Тимур смотрит на дисплей:

— Хм, надо же, нормальная. 36,6. Но врач все равно завтра придет и осмотрит тебя.

— Спасибо тебе огромное, — порывисто говорю я, вспоминая, что так и не поблагодарила его. Хотя, если честно, у меня все никак не соединяется в голове мажор Соболевский, который готов был унизить меня перед всем универом, и вот этот Тимур, переживающий о моем здоровье.

— Должна будешь, — равнодушно отвечает он. — Есть хочешь?

— Нет, — голода я, как ни странно, не ощущаю. А вот голова наливается тяжестью, и веки опять слипаются. — Спать хочу.

— Ну тебе глюкозу кололи, от истощения не помрешь. Спи, значит. Дорогу обратно к кровати найдешь?

— Д-да. Тимур? А ты… вещи мои не брал случайно? — смущенно спрашиваю я. Пижама неприятно липнет к телу, я бы хотела перед сном принять душ и переодеться, но не понимаю, во что.

— По твоим полкам не шарился, — сухо говорит Тимур. — Забрал тебя, как есть. В пижаме.— А потом смотрит на мое лицо и, смягчившись, добавляет: — Конспекты со стола еще взял. Телефон. И ноутбук. Хотя твоя мать вопила, что я вас обворовываю.

Мда, мама в своем репертуаре.

— Спасибо! А вещей… совсем никаких?

По лицу Тимура вдруг скользит усмешка.

— Кое-что взял. Свое. То, что висело у тебя на спинке стула.

— Ох, — я снова краснею. Его футболка. Черт!

— Можешь в ней спать, если она так тебе понравилась, — бросает мне, ухмыляясь, Тимур. — Женских вещей у меня все равно дома нет. Но можешь завтра онлайн заказать все, что тебе надо. Курьер доставит до квартиры.

— Х-хорошо, — бормочу я. — Спасибо. Я… можно мне в душ?

— Нет, бля, нельзя. Детка, ну что за идиотские вопросы? Иди уже мойся и ложись, не еби мне мозг. Мне еще поработать сегодня надо.

— Спасибо, — снова повторяю я, чувствуя себя очень неловко. — Спокойной ночи.

Тимур кивает мне и снова с головой уходит в цифры на экране, а я иду в ванную. Там на раковине лежит новая запакованная зубная щетка, а рядом на этажерке стопка пушистых белых полотенец. Моюсь, стараясь долго не стоять под горячей водой, потому что чувствую слабость, вытираюсь и надеваю…ту самую футболку, да. Она чистая, я ее специально постирала и повесила сушиться. Хотела вернуть. Ну и вот… вернула.

Я уже почти ложусь в чужую, непривычно широкую кровать, как вдруг подскакиваю от внезапно вспыхнувшей мысли.

— Тимур! — я распахиваю дверь в зал. — А университет… бухгалтерия…

Долгая пауза, во время которой он тяжелым голодным взглядом смотрит на мои ноги, едва прикрытые футболкой.

— Все в порядке, — наконец хрипло говорит Тимур. — Я безналом уже все оплатил, завтра деньги будут у них на счету. И не показывайся мне в таком виде, детка, если не хочешь, чтобы я тебя прямо сейчас трахнул.

Я что-то пищу в ответ и моментом захлопываю дверь, а потом, уже лежа в кровати, думаю: а Тимур… Тимур вообще придет ночью в эту кровать? Она ведь его? Он будет со мной здесь спать?

И неясно, чего больше в моих мыслях: страха или запретного предвкушения.

***Я открываю глаза, когда за окном светло. Шторы неплотно закрыты, и яркий солнечный луч ложится мне на лицо. Рядом никого нет. И не было: я бы точно почувствовала, если бы Соболевский пришел ночью. Уж слишком остро я на него реагирую.

Но он явно заходил ко мне, потому что у кровати под моим телефоном лежит банковская карта. А когда я беру мобильный, на нем высвечивается сообщение:

«Я уехал, буду вечером. На карте деньги, купи себе одежды и закажи еды. Врач приедет в три, откроешь ему дверь»

Я колеблюсь, но потом все же пишу ответ:

«Спасибо большое»

Тимур ничего мне не отвечает. Наверное, занят. Правда, не очень понятно чем. На учебе он появляется редко, вчера он что-то говорил про работу, но какая у него работа? И зачем вообще ему работать? Надо спросить. Не факт, что он мне расскажет, конечно.

Я нахожу на столике свой ноутбук и конспекты и радуюсь им, как родным. Как бы я без них училась — непонятно. И, кстати, об учебе. Я уже два дня занятий пропустила, надо будет зайти в