«Надо же, как будто ничего не произошло. А ведь все в курсе. Неужели они ничего не понимают? Вряд ли. Тогда что же? Им все равно? То есть равнодушие или легкомыслие? Или они радуются, что буратин отправили на Свалку?» — думать о несовершенстве куклоидов было неприятно, но мозгу не прикажешь, вот Томми и думал. В частности, о том, что он устал, а все внезапно надоело, что, может, и прав Пинок, решив практически отменить Конституцию. Действительно, зачем куклоидам Конституция? Законы и для власти, и для населения превратились в пустую формальность. Их не соблюдают ни те, ни другие…

Между тем он дошел до самого крупного игорного зала в Кукборге. Около входа кружком стояли куклоиды. Томми даже обрадовался, что наткнулся на толпу, — может, они как раз обсуждают последние события. Стоило послушать. Вдруг найдутся единомышленники, тогда не все так плохо.

Все, однако, было плохо. С точки зрения Томми, конечно. Куклоиды, те, что толпились у входа в игорное заведение, в полной мере наслаждались происходящим и не без выгоды для себя. Поставив в центре клоуна и гнома, они заключили пари, даже два пари. Клоун и гном яростно ругались. Как начали еще раньше у входа в Зеленый Дом, так и продолжали: Дурак, Сам Дурак, Самый Дурацкий Дурак, Ябеда-Ябеда-Ябеда и т. д. Пари первое заключено было на то, что один из участников выдохнется — забудет оскорбительное слово, пропустит свою очередь или ему просто надоест. Пари второе подкрепляло позиции болельщиков, если вдруг противники покажут одинаковые результаты в первом варианте. В такой ситуации спорщики решили полагаться на случайное событие: например, к игорному залу подойдет Кук. Победителем станет тот, кто в этот торжественный момент будет произносить «Всем Дуракам Дурак» или «Стукач-Стукач-Стукач». Ставки были сделаны, разумеется, пробками. Поставили на кон все, включая клоуна и гнома. Эти ставили на себя. Однако явным фаворитом был клоун. Он подавал себя профессионально, использовал бравурные интонации, призывал в свидетели почтеннейшую публику и выкрикивал оскорбления на разные голоса.

Разобравшись в происходящем, Томми еще больше загрустил и уже хотел идти дальше, но остался, потому что…

Бывают, бывают чудеса в Настоящей Жизни куклоидов, даже в игровых залах они случаются…

Из зала с воплем «КВАРТИРААА-КВАРТИРААА!!!» вырвалась Лайла, за ней, придерживая двумя руками наполненный пробками подол, ковыляла Беатрисс. Пробки ей отчаянно мешали. Увидев Томми, Лайла бросилась ему на шею. Беатрисс только зубами скрипнула и постаралась подобраться поближе.

— Томми, Томик, мы выиграли, сильно! — возбужденно тараторила Лайла. — Поздравь меня!

— Мои поздравления, Лайла!

— И меня, Томми, можете поздравить, — прохрипела нагруженная пробками Беатрисс.

— Замечательный выигрыш!

Томми оценивающе оглядел счастливицу: «Какие ножки!», а вслух сказал:

— Давайте я вам помогу.

— Спасибо, дружочек, — сразу раскокетничалась Беатрисс, — они мне еще столько же должны, завтра их заберите, а то юбок не напасешься, — и довольно засмеялась.

— Вечно с тобой проблемы, — снисходительно бросила Лайла, — то ли дело у меня — и при квартире, и легко передвигаюсь, и не напрягаю своих друзей.

— У некоторых ни стыда ни совести. Томми, если помнишь, мой друг. А уж как ты выиграла…

— А что тебе не понравилось?

— Что? А у кого не было нужного бочонка? Кто обманул игровой зал?

— Не болтай глупости! Я же знаю, где этот бочонок. Им-то какая разница? Я его у Прыща возьму и отдам хоть завтра.

— Интересно, что ты Пусеньке дашь за бочонок? — Интонация у Беатрисс получилась хорошая — жалостная и лицемерная одновременно. Она-то знала ответ на вопрос, но хотела убедиться в своей правоте.

— Подумаешь!

На этом слове Лайла споткнулась. Легко произнести «кину ему пару пробок» у нее не получилось. За неимением. Беатрисс улыбнулась как могла скорбно.

Паузой в перепалке воспользовался Томми:

— Не надо спорить, пожалуйста. Все куклоиды дружат между собой. И я дружу со всеми.

Беатрисс после тяжелого дня склонна была согласиться с миротворцем, но кое-что вспомнила:

— А тогда от кого медведи решили защищать животных, а эта лысая собирается воевать с самим Пинком?

«Что она несет! Какой ужас! Но права, права. А я-то хорош, старый идиот, „все дружат“, как будто не здесь живу. Надо срочно их отсюда увести, а то, не ровен час, Кук пожалует».

И Кук, конечно же, сразу пожаловал. От знакомого трескучего голоса Томми заметно вздрогнул.

— Ну, кто у нас веселится?

— Стукач-стукач-стукач, — быстро сказал клоун, как раз его очередь была.

Следующие реплики прозвучали в унисон:

Пинок. Кто сказал «стукач»? Живо на Свалку отправлю!

Болельщики. Клоун! Клоун! Клоун победил! Эй, гоните пробки!

Лайла и Беатрисс дружно ойкнули.

Томми промолчал.

Унисон рассыпался, и все загомонили вразнобой. Постепенно ситуация для Пинка прояснилась, он убедился, что не его дразнили этим мерзким словом «стукач» — с прошлой жизни его ненавидел, — и поманил к себе Томми. Тот приблизился.

Но из-за шума у игрового зала их разговор никак не мог начаться. Кук и Томми происходящим заинтересовались, и вовремя. Выяснилось, что на кон никто из участников спора настоящих пробок не поставил. Победители тем не менее были настроены крайне решительно. Выход из положения нашел клоун. Чуть охрипшим после конкурса голосом он крикнул:

— Пробки можно взять в игровом зале. Они же общие.

Идея пришлась по душе всем победителям. Но гном, теоретически разоривший своих сторонников, мстительно заметил:

— Зал-то пустой. Она, — мотнул он головой на Беатрисс, — сорвала банк. Ничего у вас не выйдет.

«А клоун-то был прав, — пронеслось в голове у Томми, — действительно этот гном — ябеда!» Но дольше думать не получилось. Толпа надвинулась на Беатрисс и уже тянулась к ней растопыренными жадными ручками.

Что оставалось могучему медведю с хорошей реакцией? Практически ничего — только выдернуть Беатрисс из окружения. Это он проделал довольно ловко. Лайла прыгнула самостоятельно, и все трое оказались в опасном соседстве с Куком.

Но этим вечером Куку было не до ШП. Волны эйфории от десяти грузовиков дармовых пробок все еще заставляли радостно дребезжать его деревянные сочленения, но хотелось и внешнего одобрения: «В конце концов, я король, имею полное право на восхищение публики, лучше даже на подобострастное восхищение. Это приятнее во много раз… Чтобы на брюхе ползали… Хорошо, что я с буратинами порешил, у них все равно не получилось бы, носы поотращивали, вечно за все цеплялись, а вот летучие… то что надо… Вместо дурацких жужжалок в воздухе поползают, гады, у моих ног. И пол чище будет. Где они, кстати?»