Шарлотта обернулась, ища Доминика.

— Кто это? — шепотом спросила она.

— Лорд Фредерик Тернер, — ответил тот, и на его лицо набежала тень, которую Шарлотта не смогла объяснить. В ней была неприязнь, смешанная с еще чем-то непонятным. — А Вандерли я пока что не вижу. — Крепко взяв Шарлотту за локоть, Доминик увлек ее вперед. — Перейдем в следующий зал. Возможно, он там.

Поскольку Шарлотта не собиралась вырываться силой, ей не оставалось выбора, кроме как последовать за Домиником.

Кое-кто подходил к нему, и Доминик представлял Шарлотту как свою свояченицу мисс Эллисон. Разговоры получались тривиальными и пустыми; Шарлотта не задерживала на них свое внимание. Выразительная женщина с черными вьющимися волосами мастерски перехватила Доминика и увела его прочь, небрежным, интимным движением взяв под руку, и Шарлотта неожиданно осталась одна.

Скрипач исполнял какое-то произведение, казалось, без начала и без конца. Вскоре к Шарлотте подошел по-байроновски красивый мужчина с дерзким открытым взглядом, полным веселья.

— Эта музыка невыразимо нудная, вы не находите? — заметил он, показывая, что хочет завязать беседу. — Не могу взять в толк, зачем он это делает?

— Быть может, чтобы дать всем желающим предмет для непринужденного начала разговора? — холодно предположила Шарлотта. Ее не представили этому мужчине, и он позволял себе недопустимую вольность.

Похоже, замечание молодой женщины его позабавило, и он откровенно осмотрел ее, задержав взгляд на открытых плечах и шее. Шарлотта пришла в бешенство, поняв по жару, разлившемуся по коже, что она покраснела. Только этого не хватало!

— Вы здесь прежде не бывали, — заметил мужчина.

— Должно быть, вы приходите сюда регулярно, раз обратили на это внимание. — Шарлотта обильно приправила свой голос едкой язвительностью. — Я удивлена, ведь вам здесь неинтересно.

— Я имел в виду только музыку. — Он покачал головой. — К тому же я оптимист. Я прихожу сюда в постоянной надежде на какое-нибудь восхитительное приключение. Кто бы мог предсказать, что я познакомлюсь здесь с вами?

— Вы со мной не познакомились! — Шарлотта попыталась заморозить дерзкого нахала ледяным взглядом, но на того это не оказало никакого воздействия; больше того, похоже, это позабавило его еще больше. — Вы силой навязали мне знакомство, продолжать которое у меня нет ни малейшего желания! — добавила она.

Мужчина рассмеялся вслух — приятный звук, выражающий искреннее веселье.

— Знаете, дорогая, а вы не такая, как все! Уверен, я проведу в вашем обществе неповторимый вечер, и вы обнаружите, что я не страдаю недостатком щедрости и не слишком требователен.

Внезапно все с омерзительной четкостью встало на свои места: это было место встреч! Многие из присутствующих здесь женщин были куртизанками, и этот наглец принял ее за одну из них. Шарлотта вспыхнула, ругая себя за собственную недогадливость, а также за то, что отчасти она была польщена оказанным ей вниманием. Ее захлестнул бесконечный стыд.

— Мне нет ни малейшего дела до того, что вы собой представляете! — задыхаясь, воскликнула она. — И я выскажу несколько крайне нелицеприятных слов своему свояку за то, что он меня сюда привел, — добавила она, покривив душой. — Его чувство юмора оставляет желать лучшего!

Крутанув юбками, Шарлотта поспешила прочь, оставив нахала остолбеневшим от удивления, но развеселенным случившимся, поскольку у него появилась занятная история, которую можно было рассказать приятелям.

— Поделом тебе, — с некоторым злорадством сказал Доминик, когда Шарлотта разыскала его.

Обернувшись, он указал на мужчину, одетого изящно, но неброско, по последнему писку моды, но так, что это не казалось надуманным. Черты лица незнакомца были приятные, волосы не обладали чрезмерной длиной.

— Позволь представить тебе мистера Эсмонда Вандерли — моя свояченица мисс Эллисон.

Шарлотта оказалась не готова к этому; она еще не успела собраться с мыслями после предыдущей встречи.

— Как поживаете, мистер Вандерли? — произнесла она с гораздо меньшим самообладанием, чем намеревалась. — Доминик так много рассказывал о вас. Я рада возможности с вами познакомиться.

— По отношению ко мне он не был так любезен, — с обаятельной улыбкой ответил Вандерли. — Вас он держал в строжайшей тайне, что я нахожу с его стороны, возможно, и разумным, но в то же время крайне эгоистичным.

Теперь, оказавшись лицом к лицу с ним, Шарлотта ломала голову, как перевести разговор на Артура Уэйбурна и вообще на что-либо, связанное с Джеромом. Сама мысль встретиться с Вандерли в такой обстановке казалась ей нелепой. Эмили смогла бы устроить все с большей уверенностью — ну как она могла поступить так беспечно, отлучившись именно тогда, когда она так нужна! Ей следовало оставаться в Лондоне и гоняться за убийцами, а не скакать верхом по лестерширским болотам за какой-то несчастной лисой!

На мгновение опустив взгляд, Шарлотта снова подняла его с открытой, хотя и несколько смущенной улыбкой.

— Возможно, Доминик посчитал, что ввиду тяжкой утраты, недавно постигшей вас, вам не до новых знакомств. В свое время в нашей семье также случилось большое горе, и мы понимаем, что это может иметь самые непредвиденные последствия.

Ей хотелось верить, что улыбка, сочувствие проявятся в ее взгляде и что Вандерли правильно их поймет. Помилуй Бог! Если ее снова неправильно поймут, она этого не перенесет!

— Какую-то минуту назад тебе хотелось только, чтобы тебя оставили одну, — с жаром продолжала Шарлотта, — но вот уже ты больше всего на свете жаждешь оказаться в толпе людей, которым нет ни малейшего дела до твоих переживаний. — Она осталась довольна своим экспромтом: сама Эмили гордилась бы подобным приукрашиванием правды.

Вандерли был поражен.

— Боже милосердный! Как вы проницательны, мисс Эллисон! Я даже не догадывался, что вам известно о трагедии, постигшей нашу семью. Доминик, судя по всему, о ней даже не подозревает. Вы прочитали обо всем в газетах?

— О нет! — не задумываясь, солгала Шарлотта. Она еще не забыла, что дамы из приличного общества этого не делают. От чтения газет перегревается кровь; считалось вредным для здоровья излишне возбуждаться, не говоря уж про этическую сторону. Ее осенила мысль получше: — У меня есть подруга, которая также имела дело с этим мистером Джеромом.

— О господи! — устало промолвил Вандерли. — Бедняга!

Шарлотта опешила. Неужели он имел в виду Джерома? Определенно, испытывать сочувствие Вандерли мог только в отношении Артура Уэйбурна.

— Какая трагедия, — согласилась она, подобающим образом понизив голос. — Он был так молод! Загубленная невинность — это всегда ужасно. — Собственные слова показались Шарлотте скучным нравоучением, однако в первую очередь она думала о том, чтобы разговорить Вандерли и что-нибудь у него выпытать, а не о том, чтобы самой произвести на него хорошее впечатление.