- Поддерживаю, Кнесин! Всеми лапами поддерживаю! - громко выдала она. Нас опознали и мгновенно "нашли" в углу.

- Вы куда пропали? - начал Меф и... запнулся, видимо, с лихвой оценив свою жену. Он быстро перевёл взгляд на меня и нахмурил брови. Я состроила вялую улыбку, но лучше бы не старалась.

- Краше в гроб кладут, - прокомментировал Кнесин, - Леса, что происходит? Почему ты отпустила охрану?

То есть, ему нажаловались!

- На неё напали, - бессовестно сдала меня Алёна, - вернее, хотели напасть. Говорит, что мы с Димой его спугнули.

Я демонстративно побилась головой о стену. С такой подругой точно врагов не надо!

- Лесана, - вкрадчиво произнёс Кнесин: - Отстань от стены, не поможет.

- Пробовал? - ядовито уточнила я. Глеб невозмутимо кивнул.

- Где охрана?

- Отпустила.

- Зачем? - в три голоса. Чую, начальник уже в курсе моих проблем.

- Бесите! Я не нуждаюсь ни в чьей охране! Завтра пойду и напишу заявление в полицию, всё!

И решительно обойдя мужчин, широким шагом вышла из раздевалки.

Глеб

Рудова со свистом прикрыла лицо рукой. Её жест меня немного успокоил - были мысли, что я поспешил и слишком напугал Лесану. С другой стороны, охрана - это не блажь. Ребята из агентства подтвердили, что слежка была. А без присмотра на Лесу, получается, едва не напали.

Руки прямо-таки зачесались проверить стенку на прочность.

- Ты сам сказал, что это не выход, - без труда угадал мои мысли Елисеев, - но Леска и в самом деле странная.

- Поздравляю, ты познакомился с фирменным гонором Ярских, - язвительно фыркнула Рудова... или она уже по мужу, Елисеева?.. - "Не трогай меня, я знаю, я справлюсь, не нужна мне ваша жалость". Вот сразу чувствуется больная голубая кровь. Сидела бледная, тряслась - и вуаля, не нуждается она. Дура! Убью к чёртовой матери!

Она тоже вскочила, но Меф вовремя придержал жену за локоть и повернулся ко мне.

- Кнес, ты разберёшься?

- Разберусь.

Запру в усадьбе Ярских, договорюсь с призраком в конце концов - и никуда Леска не денется. Придётся ей (и фирменному гонору) смириться!

Два дня в Москве вымотали меня невозможностью увидеть Лесу. Дочь хихикала, но я уже не скрывал своей симпатии от неё. Впрочем, Лесе нравилась Лесана. Родственные души, что ли. Обе вредные и острые на язык гордячки. Кажется, я везучий на такой тип.

Даже Кира, наша рыжая сиба ину, была сукой не по полу, а по характеру!

Размышляя в таком ключе, я в компании Елисеевых направился в бывший класс.

Честно говоря, до последнего был уверен, что не пойду. Сдались мне эти встречи с одноклассниками. Чего толку видеть совершенно чужих людей?.. Из полезных знакомств пригодился только Елисеев, остальные выше не поднялись.

Пожалуй, выделялся разве что Сырвачев - топ-менеджер в нефтяном бизнесе. Но мне этот слащавый козёл не нравился ещё до Лесаны.

А после уже подавно.

И он усиленно крутился вокруг моей женщины.

- ... Давай встретимся на неделе, выпьем кофе. Соглашайся, Леса. Ты же нечего не теряешь. Обещаю вести себя как пай-мальчик, - услышал я обрывок разговора. Они стояли у окна в коридоре, и Леса смотрела на него с непонятной, почти нежной улыбкой.

Откажи. Скажи, что ты занята. Ангажирована до конца жизни!

- Я не против, - благосклонно отозвалась она, наклонив голову, - нам есть, о чём поговорить.

Кранты Сырвачеву.

Лесана

Валя Шутова... или уже не Шутова, не разберёшь, отправила меня на третий этаж. Для посиделок она выбрала класс по математике, где мы пили чай по праздникам и смотрели фильмы. Вопреки ожиданиям, я гуляла по коридорам школы и не чувствовала ни-че-го. Воспоминания были, конечно. Как мы толпились у расписания, или как отдавали мальчикам номерки, чтобы взяли куртки. Как я отшила Кнесина под лестницей в восьмом классе и как целовалась с ним - там же! - спустя три года. Как выла в подвале, когда в школе узнали про беременность, как хихикала с Алёнкой над соревнованиями в спортзале. Это была особая атмосфера, со своими глупостями и страшными тайнами, которые сейчас казались смешными.

Это было.

С одной стороны, жаль, что школьные годы не вернуть.

С другой - я бесконечно далека от той себя, чтобы жалеть о прошлом.

"Надеюсь, ты счастлива" - написала Лесана в восемнадцать лет на выпускном вечере, глотая слёзы. Ведущий праздника сделал для нас "капсулу времени" и предложил открыть через десять лет. Но я запомнила, что написала. Это было каким-то мерилом моей дальнейшей жизни. Счастлива ли я? Всё ли хорошо? Достойна ли я своих школьных мечтаний?..

Возможно, сегодня я вновь увижу эту запись. Но ответить Лесане восемнадцати лет мне абсолютно нечего.

Интересно, что написал Глеб?.. На торжественной части он был, но к тому времени мы уже не общались. Он и ушёл быстро. А я ревела в туалете, потому что и платье, и причёска, и макияж - все мои накопления были потрачены, чтобы поразить именно его.

Замерев у окна, я разглядывала школьный двор. Глеб прав насчёт охраны, тысячу раз прав, и мою глупость ничем, кроме глупости, не объяснишь. Но... что-то во мне сидело до сих пор. Какая-то неуёмная гордость. Боль. Обида. Те чувства, с которыми я жила очень долго.

Надеюсь, ты счастлива...

- Ты на выпускном ходила грустной и опять грустная, - услышала я голос Димы Сырвачева, - улыбнись, Лесана. От тебя глаз отвести невозможно!

У него, в отличие от Кнесина, был чистый голос, немного по-девичьи звонкий, но приятный.

- Я не грустная, просто устала. Новый год, много работы, - мягко отговорилась я. Злости на Сырвачева у меня не осталось. Может, потому что он никогда не вызывал столько эмоций, сколько Глеб.

- Понимаю, - хохотнул Дима, - сам такой. С этими нефтяниками никогда не соскучишься, - небрежно обронил бывший одноклассник. Я заинтересованно наклонила голову. - Работаю на одну нефтяную компанию. А ты кем трудишься?

Я оценила его профессиональным взглядом куратора и признала - не соврал. В том плане, что деньги у Димы определённо имеются. Дорогой костюм, запонки, смарт-часы с циферблатом - топовые в линейке. Сырвачев моментально располагал к себе: красивой внешностью, ненавязчивым парфюмом. Наверное, профессия требовала.

- Я работаю у Елисеева, - ответила, спохватившись, - в Грифоне, начальником отдела. Может, ты слышал, мы довольно известны.

Ибо нечего выпендриваться.

Он вдруг наморщил лоб, но уже через секунду расплылся в улыбке.