Теперь, когда главный враг семьи Китаевых был убит, некому было преследовать их, и Гуров не сомневался, что предупреждение в виде начиненного взрывчаткой компаса предназначалось именно ему. Сделать его мог только настоящий убийца Курбанского. Но если предположить, что убийца — Белавин, то на тот момент у него просто не было возможности делать какие бы то ни было предупреждения. Находясь в СИЗО, вообще довольно проблематично делать все, что заблагорассудится.

«Белавин — соучастник? — снова строил догадки полковник. — Тогда он, несомненно, — исполнитель. Но тогда кто заказчик? Иванникова? Хм. Тандем своеобразный. Жена главного конкурента заказывает преданному «прихвостню» убийство любимого шефа. Это ж какая мощная должна быть мотивация. Но, с другой стороны, расчет очень неглупый. Курбанский наверняка доверял Белавину, если так тесно с ним общался. Значит, можно было быть уверенным, что он ничего не заподозрит. Вполне возможно, что идею заставить Максима «тестировать» вертолет подсказал Курбанскому именно Белавин. Они ведь частенько вместе готовили свои забавные «шутки». И с курсантами, да и с Максимом наверняка».

Предположение о том, что Курбанского могла заказать Белавину мечтавшая отомстить за смерть мужа Нелли Иванникова, хотя и выглядело несколько экстравагантно, но многое ставило на свои места.

Оно объясняло столь активное применение взрывотехники, поскольку, по утверждению Вадима, подобные устройства были любимой «игрушкой» Белавина. Оно объясняло тот факт, что преступник заранее знал время и место, где окажется Курбанский.

Этот момент был одним из самых сложных в деле, и до сих пор Гуров не мог объяснить для себя, как убийца мог заранее получить подобную информацию. Но если исполнителем оказывался человек, близкий к Курбанскому, а тем более такой, который периодически участвовал в его «остроумных затеях», ответ на самый сложный вопрос возникал сам собой. Если идея «испытать» Максима принадлежала Курбанскому, он мог ею с Белавиным поделиться. А уж если идея эта была подсказана самим Николаем, тогда не о чем даже говорить. Как мог он не знать, где будет Курбанский, если сам указал ему место?

Кроме того, эта версия прекрасно объясняла и необычайную смелость задуманного.

Находясь в двух шагах от вертолета, каждую минуту рискуя, что кто‑нибудь появится на летном поле или заметит его от здания администрации, преступник действовал на грани фола.

Однако, если в роли исполнителя выступал Белавин, прекрасно знавший и внутренний распорядок, и расписание, то риск можно назвать вполне оправданным. Даже если бы его заметили в окрестностях вертолета, у него всегда была возможность оправдаться.

Единственное, что в этой версии выглядело не совсем правдоподобно, — это мотив. Понятно, что у Иванниковой он был достаточно весомым. Но ради чего пошел на это Белавин? Ведь ему фактически пришлось выполнить всю основную «работу».

«Чем она «купила» его? — размышлял Лев. — Деньги? Шантаж? Может, покойный муженек, изучая деятельность отдела научных разработок, накопал что‑нибудь интересное не только на своего предшественника? Может быть, в каких‑то неприятных случаях замешан был и Белавин? Может, она просто пригрозила ему, и он предпочел лучше разделаться с начальником, чем подставляться самому?»

И тут полковника осенила очередная догадка.

Ведь убийство Курбанского произошло буквально накануне того, как Белавина арестовали. То есть расследование «нечаянной» смерти курсанта на тот момент уже шло. Другими словами, Белавин догадывался, что рано или поздно ему все равно придется перекочевать на нары. Причем за действия, никак не относящиеся к убийству любимого начальника.

Кто может подумать на него? Кому придет в голову, что человек, которого вот‑вот должны «закрыть» за одно преступление, решится на глазах у всех совершить второе? Да еще такого характера — отправить на тот свет лучшего друга и любимого босса. Нонсенс, небывальщина! Любой, кто услышит, назовет это полным бредом.

«А вдовушка, похоже, баба не промах, — с удивлением и даже некоторым невольным уважением думал Гуров. — Это надо же так все скомпоновать! Белавин вот‑вот сядет совсем за другое, так что на него наверняка не подумают. Между тем Китаев, которого на глазах у всей части регулярно «доставал» Курбанский, имеет для всех очевидный и весомый мотив. Стоит лишь устроить так, чтобы он оказался в нужное время в нужном месте, да немного помочь процессу, и дело в шляпе. Главный враг устранен, исполнитель сидит за другое, и мысль о его участии никому и в голову не придет. Алиби обеспечено. А Максим… А что Максим? Кому он интересен, этот Максим? Для Иванниковой он никто, для Белавина — лишь повод позабавиться. Максим оказался пешкой в большой игре, и, использовав, его просто выбросили за ненадобностью. И забыли.

Расчет очень точный. И очень неглупый. Сейчас, даже если бы сам Белавин пожелал чистосердечно признаться в содеянном, ему, наверное, никто бы и не поверил. А он — единственный, через кого можно выйти на заказчика. Вряд ли Иванникова делилась своими планами еще с кем‑то, кроме непосредственного их исполнителя.

Правда, есть еще человек, который подсунул Лехе «компас». Но, в общем‑то, это мог сделать кто угодно. Иванникова могла проделать все это через десятые руки, могла найти тысячи объяснений (с этим у нее, кажется, проблем вообще не возникает), и никому бы даже в голову не пришло, что вечерний визит спившегося Лехи к старому технику и убийство бывшего командира части как‑то связаны между собой.

Тогда и с мотивом становится понятнее. Совсем необязательно, что это были жесткие причины, типа шантажа. Все могло быть совсем наоборот. Иванникова могла посулить помощь. Нанять хорошего адвоката, проплатить некоторые послабления режима в СИЗО. Нет, с этим Колей нужно поговорить обязательно. Да и не только с ним».

Гуров достал телефон и вызвал такси. За размышлениями он не заметил, как дошел до остановки, и теперь стоял в полном одиночестве, глядя на пустынную ночную дорогу и определяясь с действиями на завтра.

Учитывая последние новости и события, полковнику, несомненно, предстоял непростой день.

На следующее утро Гуров первым делом направился в СИЗО.

Пообщаться с Белавиным он считал задачей первостепенной важности. Именно от того, что скажет ему Николай, зависели дальнейшие его действия. Ведь доказательств пока нет, сплошные догадки. Поэтому во что бы то ни стало надо «расколоть» Белавина. Только он может указать на Иванникову. Доказать участие мадам сложно, но причастность самого Белавина очевидна. Так что выбор у него не такой уж широкий. Либо назвать заказчика, либо самому ответить по полной. Два убийства, одно из которых «неосторожным» никак не назовешь, — это аргумент железобетонный.

Но планам Гурова не суждено было осуществиться.

Приехав в СИЗО и сообщив дежурному, что ему необходимо допросить находящегося здесь Николая Белавина, он получил ответ, что такой давно уже здесь не находится.

— То есть как? — удивленно переспросил Лев. — Его ведь задержали по делу о непредумышленном убийстве.