Я дрожу, задыхаясь от удовольствия, жадно растворяюсь в происходящем до тех пор, пока вдруг не чувствую — действия Мэтта меняются. Он всё более жёстко прикасается, сжимает почти до синяков, поцелуи всё сильнее напоминают укусы. Кажется, «муж» забывается и действует гораздо грубее, чем в прежние моменты несдержанности. Это больше не похоже на любовь и нежность — скорее, потребность удовлетворить какое-то животное чувство. Даже не страсть…

И, хотя тело всё равно реагирует на его близость, боль преобладает. Обида — тоже. Я уж точно не хочу, чтобы со мной так обращались.

Зову его по имени. Тихо, неуверенно. Мэтт едва ли обращает внимание, резко раздвигая мне ноги.

— Мэтт! — тогда кричу я, чувствуя, как страх нарастает почти до паники. — Ты делаешь мне больно!

Мой испуганный, почти отчаянный возглас всё же доходит до цели — Мэтт замирает, а потом смотрит на меня ошеломлённым, почти диким взглядом, в котором постепенно проявляется понимание происходящего.

Он быстро оглядывает меня, видимо, проверяя, как далеко зашёл. Я тут же ищу руками одеяло — хочется прикрыться. Кажется, Мэтт это понимает — отворачивается, встаёт с кровати.

— Прости, — коротко говорит он, хотя явно не ждёт, что я действительно это сделаю.

По крайней мере, в этом почти ровном тоне всё-таки слышится злость на себя.

— Чёрт, как не вовремя, — не обращаясь ко мне, выдыхает Мэтт.

Некоторое время он сидит за комнатным столом, зарывшись в свои волосы обеими руками, в каком-то немом отчаянии. Похоже, стыдится произошедшего. Но моменты слабости длятся недолго — Мэтт отстранённо встаёт, быстро сжимает кулаки и тут же разжимает, явно пытаясь взять себя в руки. И решительно бросает:

— Мне надо уйти.

Не дожидаясь ответа и едва ли нуждаясь в нём, Мэтт резко выходит.

А я сажусь, отрешённо глядя вперёд, на одну точку, которая расплывается перед глазами. Вдруг становится понятно, что всё дело в сущности мужа. Сегодня я столкнулась с проявлением этого, причём вот так ярко и напрямую.

А ещё… Мэтт сейчас пошёл убивать кого-то. Интуитивно я чувствую это. Да что там — почти знаю наверняка.

Страх сковывает тело, бежит по крови, стучит в висках, разбивает сердце. Мне хочется кричать, но невозможно выдавить ни звука. Губы не слушаются, в горле пересыхает.

Я просто падаю на кровать. Лежу так некоторое время, глядя в потолок. И вдруг вздрагиваю, снова увидев лицо Мэтта так чётко, словно это реальность. Мотаю головой, и пугающий мираж развеивается. Но легче не становится. Я закрываю глаза, но и это не помогает. Передо мной всё равно предстаёт всё, о чём хочется никогда не вспоминать.

Что вообще на меня нашло чуть не отдаться ему? И вот последствия.

Сжимаю губы. Время будто останавливается, по кругу разворачивая передо мной одно и то же — его пугающий взгляд, неосторожные и грубые действия, запоздалое раскаяние… Ночное убийство, свидетельницей которого я стала.

Холодок по коже, мурашки и тревожное предчувствие не оставляют в покое. Прийти в себя никак не получается. Да и зачем? Творится какая-то чертовщина. Притворяться, что всё нормально, глупо даже перед собой.

Отчаяние, страх и гнев сливаются в одну настойчивую мысль — надо срочно бежать! Я тут же вскакиваю с кровати, заметавшись взглядом по комнате. Пора действовать.

Первое, что я делаю — пишу письмо родителям. Быстро, сбивчиво, но с чувством разъясняю ситуацию. Рассказываю правду. Нет смысла сочинять что-то — во-первых, сейчас фантазия работает если только в мрачную сторону, а во-вторых — им лучше знать, как было.

Оставляю письмо под дверью комнаты горничной. Прибавляю к нему с записку с просьбой передать его в руки родителей.

Конечно, я допускаю, что, прочитав всё это; они тут же кинутся к Мэтту с вопросами. Ну и ладно. Раз «муж» такой благородный перед другими, вот пусть и выкручивается из ситуации сам. Остаётся надеяться, что у него хватит честности не отрицать написанное мной.

И тогда родители поймут меня. В письме я уверяю, что у меня всё будет хорошо и что новое место жительства — проверенный и отличный вариант. Что я не поеду непонятно куда, что всё давно уладила, просто не могла рассказать, опасаясь, что Мэтт узнает.

Действуя механически, я начинаю искать деньги. Взяв их, я обеспечу себя всем необходимым. Нет смысла собирать грузную сумку — у Мэтта явно немало денег.

Воровство — да. Я это понимаю. Но после пережитого моральная сторона меня мало волнует. Необходимость любой ценой сбежать отсюда пересиливает всё.

К тому же, Мэтт легко относится к деньгам. Вряд ли он вообще их слишком прячет. И заработать сможет быстро и без проблем. У него уже чуть ли не очереди здесь, в, казалось бы, новом для него городе.

В подтверждении мысли, что Мэтт не беспокоится о деньгах, я очень скоро их нахожу. Сначала — связку ключей в одном из ящичков, а потом — что-то вроде сейфа. Довольно быстро подбираю ключ к замку — интуиция или удача, неважно.

Быстро беру охапку денег, оставив часть ему. Потом бегло пересчитываю то, что теперь моё… Хорошая сумма. Хватит и на дорогу, и на жизнь, и на непредвиденные расходы. Выделив оттуда часть для Гидзи, я перекладываю эти деньги в отдельный мешочек. А то не хватало только повторения ситуации. На этот раз я уж точно не отдам ему всё.

Я не обдумывала, куда поеду. Но какая теперь разница… Назад дороги нет. Дом отныне перестаёт существовать. Так что надо просто вернуть браслет и расплатиться с Гидзи, а дальше — куда заведёт дорога.

Хотя, наверное, лучше не ехать по прямому заданному пути. Колесить из стороны в сторону, двигаться вперёд запутанными зигзагами. Всё-таки Мэтт будет меня искать.

Мэтт… Я вспоминаю, как расширились его зрачки, каким жутким был взгляд, какими жёсткими — действия. Меня снова передёргивает. Казалось, я тогда на себе прочувствовала его внезапную кровожадность.

Что бы ни ждало меня в пути, я уверена: такого ужаса как сегодня, точно не испытаю.

Идея ехать ночью была импульсивной и всё-таки поспешной — я понимаю это, натерпевшись страху в дороге. Зная, что сверхъестественное существует, чуть ли не шарахаюсь от каждого шороха.

К тому же, никак не могу успокоиться после произошедшего. Раз с Мэттом это произошло в самый неподходящий момент — видимо, его сущность, какой бы ни была, непредсказуема.

И кто знает, возможно, сегодня мне не везёт настолько, что сейчас на моём пути попадётся именно муж. Ведь он тоже вышел ночью, и явно не в самом лучшем расположении духа.

Эта мысль заставляет меня ехать как можно быстрее — сначала к Гидзи, а потом подальше из этого проклятого города.

На эмоциях я даже не думала о неправильности ночного визита к человеку. Осознаю это только когда уже стою возле двери Гидзи.