Они были высокими и худыми, c длинными челюстями и вытянутыми дьявольскими лицами, а вокруг их красных тел вихрилась такого же цвета пыль. Дюжины этих тварей прилетели с ветром и кружились в облаке пыли, сопровождая своё появление жутким воем. Внезапно они напали на всю процессию разом.

"Пылевики!" – закричала Сандара. "Защищайтесь!"

Кендрик, Стеффен, Брандт, Атме и Гвен и все остальные достали мечи и начали отбиваться от пылевиков, спускавшихся на землю со всех сторон. Гвен промахнулась, и один из пылевиков дотянулся до её лица и расцарапал его когтями. Кожа на его ладони была как наждачная бумага, и Гвендолин завопила от боли.

Другой напал на неё и оставил на её руке три борозды от когтей, заставив вскрикнуть ещё раз.

Стеффен поспешил на помощь и начал рубить наотмашь, Кендрик и остальные поступили так же, но ни один из ударов не достиг цели – пылевики были слишком быстрыми.

Пылевики молниями носились по толпе, царапая и кромсая, и люди Гвен вскрикивали от тысяч мелких порезов.

Гвен в отчаянии схватила с пояса кинжал, размахнулась и попала одному прямо в глотку. Существо с воплями упало на землю и исчезло в куче пыли.

"Пригибайтесь!" – крикнула Сандара. "Падайте на колени! Закрывайте головы!"

Гвен услышала, как воздух пронзил детский плач, и увидела, что Иллепра с ребёнком на руках подвергается атаке. Она выронила кинжал и побежала к ним, защищая их свои телом, прикрывая ребёнка и прижимая обоих к земле. Гвен лежала на них сверху, закрыв младенца руками, и чувствовала на себе всё новые и новые царапины, а облако не спешило лететь дальше. Ей казалось, что её зацарапают до смерти, и она не знала, сколько ещё сможет протянуть. Что ж, она хотя бы защитит малышку.

У Гвен было ощущение, что она простояла на коленях целую вечность, оглушённая диким жужжанием воем и воплями страшных тварей.

Наконец, облако начало редеть, уносимое ветром дальше в пустыню, и порезов постепенно стало меньше, шум утих, и всё осталось позади.

В пустыне вдруг воцарилась тишина и покой, как и прежде. Не вставая с колен Гвен взглядом проводила облако, скрывшееся за горизонтом.

Она встала на дрожащие ноги и осмотрела своих людей. Все они, изрезанные и исцарапанные, ещё лежали на земле. Она развернулась в другую сторону и окинула взглядом неохватный простор, лежавший впереди. Какие ещё ужасы их там поджидали?

Годфри резко проснулся от пинка в живот и увидел над собой фигуру вдвое больше, чем он сам. Лежа на грязном полу, он поднял глаза и рассмотрел высокого небритого кретина, который ходил от заключённого к заключенному и бил всех просто для развлечения. Когда Годфри пошатываясь поднялся на ноги, он обнаружил, что вонял верзила ещё хуже, чем вёл себя.

В тюремной камере смердело, как в преисподней. Годфри осматривал собрание неудачников, оказавшихся его соседями, и не мог взять в толк, как его угораздило попасть в подобное место. Вокруг него были люди всех рас и цветов кожи, изо всех уголков Империи, но ни одного имперца. Всех их затолкали в камеру примерно в пятьдесят футов шириной, где они ходили взад вперёд или сидели, понурив головы, зная, что их не ждёт ничего хорошего.

Годфри обернулся и нашёл Акорта, Фултона, Мерека и Арио, бодрствовавших и очень мрачных. Какой крутой поворот сделала их судьба. Совсем недавно они шли по улицам Волусии, гружёные золотом, и собирались заключить сделку, чтобы спасти один небольшой народ. Теперь они стали обычными узниками, которые даже на грязном полу не могли поспать так, чтобы их не избили.

У Годфри зачесались руки, и он увидел на себе следы укусов каких-то насекомых, обитавших на полу. Он чесался и раздражался всё больше. Должно быть, блохи, подумал он. Или клопы.

Акорт и Фултон были в ещё худшем состоянии, чем он сам: их волосы спутались, на щеках появилась щетина, под глазами – тёмные круги, и они, по всей видимости, страдали от сильного похмелья. Мерек и Арио, напротив, не смотря на то, что были мельче и младше, не смотря на окружающих их закоренелых преступников, выглядели спокойными, бесстрашными и решительными, будто не обращали внимания на мелкие препятствия и готовились к следующему шагу. Они были гораздо более собраны, чем Акорт и Фултон.

"Больше не попадайся мне под ноги, парень" – раздался сиплый глубокий голос.

Годфри обернулся и увидел всё того же верзилу, который закончил круг и теперь опять навис над ним своим огромным животом, презрительно глядя сверху вниз.

"Я не лез тебе под ноги!" – запротестовал Годфри. "Я спал! А ты меня пнул!"

"Что ты сказал?" – глаза верзилы сверкнули и он сделал угрожающий шаг вперёд.

Годфри попятился, но поскользнулся на грязи и шлёпнулся на пол. Сокамерники загоготали.

"Убей его!" – подначивал один из них верзилу.

Сердце Годфри чуть не выскочило из груди, когда он увидел, что великан приближается к нему с хищной ухмылкой, будто готовясь разорвать добычу. Он знал, что если немедленно ничего не предпримет, то верзила просто раздавит.

Годфри, скользя по грязи и тяжело дыша, попытался отползти и увеличить расстояние между ними.

Но верзила неожиданно взревел и бросился в атаку, и Годфри догадался, что тот собирается прыгнуть и обрушиться на него всем свои весом. Годфри хотел отползти ещё, но стукнулся затылком о каменную стену – отступать было некуда.

Внезапно Арио сделал шаг вперёд и поставил верзиле подножку.

Тот плашмя повалился лицом в грязь, а Годфри вовремя успел увернуться от падающего тела.

Все заключенные в камере, наблюдавшие за стычкой, раскатисто захохотали. Верзила перевернулся, вытер грязь с лица и сцепился с Арио взглядом, полным ненависти.

Арио сохранил невозмутимое выражение лица и смотрел ему в ответ спокойно и бесстрашно. Годфри, безмерно благодарный Арио, не мог поверить, что тот может оставаться таким спокойным перед верзилой, впятеро больше его самого, и не имея путей к отступлению.

"Ты, мелкий поганец, – просипел верзила, – тебе конец. Прежде чем я убью тебя, я по очереди оторву тебе все конечности. Я научу тебя, как вести себя в тюрьме!"

Верзила начал подниматься на ноги, чтобы напасть на Арио, но ему помешал Мерек, который сделал два быстрых шага вперёд и резким ударом локтя снизу вверх поддел челюсть великана. Тот рухнул без сознания.

"Я провёл большую часть жизни в тюрьме", – сказал Мерек не слышащему его противнику. "И ты ничему не можешь меня научить. Там, откуда я родом, этот приём называется "молоток". С его помощью закрывают большие грязные рты вроде твоего".

Мерек говорил громко, чтобы все остальные в камере его слышали, и остановился, чтобы медленно обвести их всех взглядом, проверяя, найдутся ли ещё смельчаки, готовые с ним связаться.

"Имперцы забрали мой кинжал", – продолжил он. "Но мне он не нужен. У меня остались руки. Своими пальцами я могу нанести больший ущерб. Кто-нибудь хочет проверить?" – спросил он с вызовом.