функции были переданы Финляндскому банку, если они не желали продолжать свою деятельность под контролем государства (а они такого желания не выражали). В законе подчеркивалось, что банки не должны помогать контрреволюции. Таким образом, центральную роль в финансовой системе стал играть Финляндский банк. Практически дело было организовано так: вкладчики не функционирующих частных банков имели право получать за счет своих вкладов ограниченные суммы — обычно 100 — 150 марок в неделю; более крупные суммы могли выдаваться только предпринимателям для выдачи зарплаты рабочим и для нужд предприятий. Свои заявки на получение денег клиенты закрытых частных банков сдавали в специально учрежденные платежные конторы. Здесь заявки рассматривались и, если назначение суммы не вызывало подозрений, на просимую сумму выдавался чек в Финляндский банк, где она и выплачивалась. Одновременно эта сумма списывалась с находившегося в Финляндском банке лицевого счета того банка, где лежали деньги вкладчика. Таким образом, Финляндский банк расплачивался по вкладам, вложенным не в него, а в частные банки. Не удивительно, что в Финляндском банке средства быстро таяли, так как они шли и на государственные нужды, и на выплаты по заявкам огромного количества вкладчиков различных не работающих банков, тогда как в самих этих банках их денежные запасы оставались в неприкосновенности. В то же время в Финляндский банк не поступало новых средств, кроме налогов: у рабочих в тех условиях о сбережениях не могло быть и речи, а буржуа не собирались делать вклады в банк, контролируемый революционным правительством. Существовало, правда, рабочее кооперативное объединение «Эланто», имевшее оборотные средства, которые оно могло бы сдавать в Финляндский банк и тем помочь революционному правительству в решении финансовых трудностей. Член СНУ Э. Хаапалайнен пытался убедить руководителя «Эланто» сделать это, но тот наотрез отказался: ведь это был Таннер. Скоро революционное правительство вынуждено было прибегнуть к эмиссии бумажных денег; их было выпущено на сумму более 77 млн. марок. Неизбежным следствием было падение их ценности и рост цен. В то же время старые деньги стали исчезать из обращения: обыватели их придерживали, смекнув, что в случае поражения революции деньги,напечатанные революционным правительством, будут объявлены недействительными (так потом и было). В своих мемуарах Таннер рассказывает, что так же поступал и он: из выручки «Эланто» отбирались бумажные деньги, выпущенные революционным правительством, и их-то и старались в первую очередь сбыть, а старые придержать. Несмотря на финансовые трудности, революционная власть не посягнула на ценности неработающих частных банков, национализация богатств которых, возможно, позволила бы избежать и эмиссии бумажных денег, и инфляции.

Правительство, хотя и не сразу, приняло меры против утечки ценностей за границу. 21 февраля оно запретило вывоз ценных бумаг и перевод движимого и недвижимого имущества за границу без особого своего разрешения. Гражданам, выезжавшим за границу (на что тоже требовалось разрешение СНУ), можно было брать с собой не более 1500 марок.

Уже с первых дней революции правительство не могло не обратиться к такому источнику средств, как налоги. Налоговая шкала революции имела ярко выраженный классовый характер; налоги были прогрессивными и ложились всей тяжестью на состоятельные слои и особенно на богачей, беднейшие же слои населения освобождались от них совсем. 31 января был издан временный закон о налоге на получаемые из банков вклады. Изъятие менее 500 марок в неделю налогом не облагалось, при получении суммы от 500 до 1000 марок налог составлял 1%, но дальше он быстро возрастал и для сумм выше 9000 марок достигал 10%. Таким образом, налог бил по карману только богачей.

1 февраля был издан закон об общинном налоге. От налога «освобождались горожане, доход которых в 1917 г. не достигал 2400 марок, и сельские жители с доходом ниже 1400 марок. По мере увеличения дохода необлагаемая его часть все уменьшалась, и начиная с дохода в 4400 марок для горожан и с 2600 марок для сельских жителей налог начислялся со всей суммы доходов без всякой скидки. До определенного уровня дохода предоставлялись еще льготы в зависимости от числа детей. 9 февраля был издан закон об обложении больших доходов. Был отменен обязательный налог в пользу церкви. 7 марта последовал закон о квартирном налоге, 21 марта — о налоге на недвижимую собственность. Каждый такой декрет вызывал ярость буржуазии.

Революционное правительство один за другим издавало законы в интересах людей труда. Одной из самых бесправных категорий трудящихся была до революции домашняя прислуга.

Нанявшись к хозяину, прислуга оказывалась в такой полной зависимости от него, что уже не могла уйти до срока. В случае ее самовольного ухода хозяин мог на основании законов, изданных еще в 1865, 1879 и 1888 гг., добиться через суд заключения ее в тюрьму или штрафования. Революция в первые же дни покончила с этой чуть ли не крепостной зависимостью. 31 января революционное правительство отменило упомянутые законы; прислуга получила право по своему желанию увольняться с предупреждением за две недели.

2 февраля был издан декрет, обязывающий предпринимателей выплатить рабочим зарплату за время забастовки, которой в некоторых местах было отмечено начало революции. Предпринимателям вменялось также в обязанность выплачивать рабочим зарплату, если последние становились безработными в результате локаута или по не зависящим от рабочих причинам. 11 марта был издан закон об обязательном соблюдении 8-часового рабочего дня, так как некоторые предприниматели нарушали принятый сеймом еще до революции закон о 8-часовом рабочем дне и устанавливали на своих предприятиях 9-10-часовой рабочий день.

Несмотря на то, что трудящиеся Финляндии добились политических прав для женщин еще в 1906 г., существовали преграды, мешавшие женщинам занимать общественные должности наравне с мужчинами. Революция сделала важный шаг к ликвидации фактического неравенства женщин и тем самым к расширению демократии. Декрет от 9 февраля гласил: «Настоящим отменяются все распоряжения и предписания, имевшие целью недопущение женщин на службу в государственных и общинных учреждениях. Отныне женщина, как замужняя, так и незамужняя, имеет равные с мужчиной права на занятие всех таких должностей и постов».

Одной из самых трудных проблем, доставшихся революционному правительству в «наследство» от сената Свинхувуда, была проблема безработицы и обеспечения средствами к жизни трудящихся, которые еще не могли быть обеспечены работой. В первое время безработица даже возросла: ведь часть предпринимателей закрыла свои предприятия, и вновь пущены в ход они были не сразу. Во второй половине февраля число рабочих, имеющих работу, составляло в революционной Финляндии в среднем лишь три четверти по сравнению с кануном революции (в Або эта доля равнялась 88%, в Таммерфорсе — 74%, в Выборге — 67%, в Гельсингфорсе — 58%). Это значило,