Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Госпожа Венгрия! — воскликнул мужчина на венгерском и ринулся к ней. Реакция Гилберта была молниеносной, Эржебет еще не успела толком сообразить, что происходит, а он уже метнулся вперед и повалил незнакомца на землю. Впечатав мужчину лицом в траву, Гилберт старательно заломил ему руки за спину.
— Постойте! — прохрипел тот. — Пустите! Я князь Ракоци… Госпожа Венгрия… Он повернул голову, устремил на Эржебет умоляющий взгляд.
— Князья по кустам не шастают. — Гилберт и не думал ослаблять хватку, он уперся коленом в спину отчаянно дергающегося мужчины и продолжал надежно удерживать его за руки. «Ракоци… Что-то знакомое. Кажется, был такой дворянский род в Трансильвании. Но что-то не припомню, чтобы они были князьями. Хотя я уже давно не была в своих землях. Многое за это время могло измениться». Эржебет подошла к мужчине, вгляделась в его лицо.
— Как же вы оказались в таком непрезентабельном виде у австрийского особняка, князь?
— Я только что сбежал из крепости близ Вены, где Габсбурги держали меня в плену и собирались казнить! — выпалил он. Мгновение поколебавшись, Эржебет перевела взгляд на Гилберта.
— Гил, думаю, он не опасен.
— И ты веришь этому подозрительному типу? — Гилберт нахмурился. — Он такой же князь, как я — Папа Римский!
— Знаешь, глядя на тебя, тоже мало кто догадается, что ты — первый аристократ своей земли и стоишь даже выше короля. Я ему верю. Несмотря на слой грязи, можно было заметить, что черты лица у назвавшегося князем Ракоци благородные, не грубо выточенные, как у простых крестьян, да и осанка, насколько Эржебет успела разглядеть, была гордой, как у дворянина. А кроме этих наблюдений, было еще и чутье, которое говорило ей, что мужчина именно тот, за кого себя выдает.
С видимой неохотой Гилберт отпустил Ракоци, тот быстро поднялся, но только лишь для того, чтобы практически сразу опуститься перед Эржебет на одно колено.
— Позвольте представиться должным образом. Я князь Трансильвании Ференц Ракоци, ваш преданный слуга… Вы не представляете, какое это счастье видеть вас воочию, госпожа! — благоговейно воскликнул он, целуя ее руку. — Я столько слышал о прекрасной и сильной Венгрии, но даже не мечтал встретить вас! Поистине, ради этого стоило пережить все ужасы австрийского плена!
«Прекрасная и сильная… Боюсь, ты будешь разочарован, мальчик. Сейчас я лишь жалкая прислуга. Хорошо хоть мой народ запомнил меня такой». Ракоци снова припал к ее руке, и в этот момент Эржебет краем глаза заметила, что Гилберт смотрит на князя зверем: хмуро, исподлобья. «Эх, какой же ты подозрительный, Гил», — подумала она, решив, что он все еще не доверяет чужаку.
— И за что же благородный князь угодил в тюрьму? — осведомился Гилберт, скрестив руки на груди и смерив Ракоци скептическим взглядом. В его словах так и слышалось невысказанное: «За какое жуткое преступление?»
— Я участвовал в заговоре против Габсбургов. — Ракоци невесело улыбнулся, он уже успел выпустить руку Эржебет, но теперь схватил ее снова. — Госпожа Венгрия, не оставьте свой народ милостью! Люди стонут под гнетом завоевателей! Крестьяне умирают с голода, потому что весь урожай, до последнего зернышка, забирают проклятые австрияки. Истовые католики, они не приемлют иноверцев. Родерих Эдельштайн лично руководил резней протестантов в Пряшеве… Габсбурги вытягивает из нашей земли все соки, присосались, точно пиявки!
Каждое слово Ракоци острым ножом вонзалось в Эржебет. Она и так всегда переживала, что ей запрещено лично распоряжаться своими владениями. Да что там, даже побывать там, и то она не могла! Но она надеялась, что Родерих, в котором она успела разглядеть рачительного хозяина, управляет ими хорошо. Что ж, он действительно управлял хорошо. Хорошо для себя. Но вместе с возмущением жестокостью Родериха в душе Эржебет росли и сомнения. Ведь в доходивших до нее обрывочных сведениях не было ни слова о резне или огромных поборах с крестьян. «Что, если Ракоци сгущает краски? Может быть, он попал в темницу вовсе не за бунт против тирана, а по какой-то другой, гораздо более прозаичной причине и теперь рассказывает сказки о злом Родерихе, чтобы заручиться моей поддержкой и повернуть меня против него».
— Сейчас я собираюсь бежать в Польшу, чтобы встретиться там со своими друзьями, — тем временем почти шепотом произнес Ракоци. — Я хочу дождаться удобного случая и организовать восстание. Крестьяне готовы в любой момент подняться против Габсбургов, они уже столько натерпелись за эти годы. И если с ними будете вы… О, госпожа Венгрия, вы вдохнули бы мужество в их сердца уже одним своим присутствием! Пожалуйста, отправляйтесь со мной! Я знаю, Эдельштайн сейчас в отъезде, поэтому мне и удалось так легко выбраться из крепости. Вас вообще не стерегут, значит, вы сможете легко сбежать со мной!
Пока Эржебет слушала его вдохновенную речь, ее обуревали противоречивые чувства. С одной стороны, от мысли о том, что ее люди страдают, ей хотелось избить Родериха до полусмерти. Но с другой… «Восстание. Оно наверняка обречено на провал. Так же, как и все другие до него. Да и надо еще проверить слова Ракоци. Хотя, если я поеду с ним, то увижу все своими глазами. Но мое исчезновение из особняка будет означать начало войны».
— Сомневаюсь, что бунт — это разумный выход, — обронила Эржебет.
— Что тут сомневаться! — вдруг взорвался до этого молчаливо слушавший Гилберт. — Лизхен, Родди же играет твоими землями, как хочет, а ты собираешься это терпеть?!
— Гил, я уже много раз тебе говорила, — Эржебет нахмурилась, — я не хочу, чтобы мои люди проливали кровь. На долю моего народа и так выпало много испытаний… Я попробую поговорить с Родерихом, уверена, мы сможем уладить все мирным путем.
— Разговорами тут уже не поможешь, — бросил Гилберт.
— Боюсь, что ваш друг, имя которого я не имею чести знать, прав, госпожа, — заметил, наконец, вставший с колен Ракоци. — Пришло время мечам говорить за нас!
— Да армия Родериха растопчет ваши кое-как набранные из крестьян войска! Я не хочу видеть смерть своих людей! — повысила голос Эржебет.
— Пусть лучше они умрут с оружием в руках, чем от побоев австрийского сборщика податей, — бросил князь.
— Точно! — запальчиво выкрикнул Гилберт. — Если что, я помогу оружием и деньгами! Взгреем Родди вместе!
— Князь, прошу нас простить… Гил, на минутку… — Эржебет подхватила его под руку и отвела в сторону. — С чего это ты вдруг встал на его сторону? Мне показалось, он тебе не понравился, — прошептала она.
— Нравится он мне или нет, не важно. Главное — этот хмырь дело говорит, — буркнул Гилберт. — Болтовней ты ничего не решишь. Надо взять в руки оружие и показать очкастому тюфяку, что ты не просто горничная! Основные войска Родди скованы войной за испанское наследство, он слишком занят грызней с Франциском… Как раз удобный момент, чтобы нанести ему неожиданный удар!
— Даже не знаю. — Эржебет покачала головой. — Ракоци ведь может банально врать, преследуя какие-то свои цели.