– Ты кто такой? – спросил у незнакомца Стецук.

– Я-то? – мужичок усмехнулся, но с места не двинулся. – Я-то местный. А вы откудова?

Говор у местного был необычный. Как у русского, долгое время жившего за кордоном. Он правильно строил фразы и верно ставил ударения в словах, но некоторые звуки странным образом растягивал, а другие, наоборот, будто сглатывал.

Положив руку на ствол автомата, Макарычев заставил ефрейтора опустить оружие.

– Вы из поселка?

– Все мы из какого-нибудь поселка, – философски изрек чужак. – Из одного поселка идем, в другой поселок направляемся. Так и бродим цельную жизнь туда-сюда… – Мужичок чуть приподнял кисть левой руки, качнул ею из стороны в сторону, еще раз, нараспев, повторил: – Туда-сюда, – и вдруг ткнул пальцем в Дробинина. – А вот ты, парень, в одном башмаке далеко не уйдешь!

– Мы из Облонского военного гарнизона, – начал выдавать заготовленную легенду Макарычев.

Но мужичок будто и не услышал его. Сделав несколько шагов вперед, он сунул свое ружье в руки Муратову:

– На-ка, подержи!

Выхватив из-за пояса здоровенный охотничий нож, смахивающий на тесак, и взмахнув им ровно четыре раза, абориген срезал с дерева прямоугольный кусок коры. Присев на корточки возле Дробинина: – Ну-ка, давай сюда свою ногу! – он приложил к Игоряшиной пятке кору, обрезал немного с краю и довольно хмыкнул.

– Полотенец есть?

– Есть, – кивнул Игоряша.

– Ну так давай!

Дробинин достал из рюкзака полотенце и протянул мужичку. Тот полотенцем прижал кусок коры к Игоряшиной стопе, обернул концы вокруг щиколотки и закрепил обрывком веревки, что вытянул из своего кармана.

– Ну – так! – довольно хлопнул он Дробинина по коленке. – Не башмак, стать, а идтить-таки можно!

Мужичок поднялся на ноги, забрал у Муратова ружье и представился:

– Ну, Антип я.

– Мы из Облонского гарнизона, – еще раз попытался рассказать свою легенду Макарычев.

– Ну, вижу я, что вы из служивых, – перебил его Антип. – Да только, может, ты мне о себе по пути расскажешь? Или вы прям тут заночевать собрались?

– Да нет, мы…

– Ну, так потопали!

Антип положил ружье на плечо и уверенно зашагал вперед. Будто ни секунды не сомневался, что остальные потянутся за ним следом. Хотя, с другой стороны, а куда им было деваться?

– Так вы из поселка? – спросил, догнав мужичка, Макарычев.

– Ну, – кивнул тот. И скосил взгляд на Спиногрыза. – Славный у тебя котейка.

Он как будто только и делал, что искал, как бы уйти от разговора.

– А там что за огни? – кивнул на недавно замеченные таинственные болотные огни Макарычев.

– Это-то? – Антип даже не глянул в ту сторону. – Ну, так поселок наш.

– Как так? – удивился сержант.

– А вот так, – ответил Антип.

– У вас есть электричество?

– Ну, есть, понятно, – Антип как будто смутился отчего-то. – Немного, но – есть.

– Откуда?

– Ну, генераторы керосиновые. Хорошие.

– А керосин?..

– Ну, керосина нам на вертушке доставляют, – Антип покрутил рукой над головой, и сержант догадался, что речь идет о вертолете. – Один паренек из-под Облонска. Валеркой его зовут. Не знаешь такого?

– Нет, – растерянно качнул головой Макарычев.

То, что рассказывал Антип, как-то не очень здорово увязывалось с тем, что говорил об облонских отшельниках приглашенный Безбородко лектор.

– Хороший парень, – продолжал меж тем Антип. – Исправный. Всегда в уговоренный срок керосин привозит. Ну, мы с ним шкурками выдровыми расплачиваемся. И грибками синенькими.

– Это что ж за грибки такие? – заинтересовался ботаникой Петрович.

– Ну, маленькие такие, на тонких ножках. Шапочки к ножкам льнут. Бледные, с синеватым отливом.

– Поганки, что ли? – хмыкнул Стецук.

– Ну, точно, они и есть. Натурально – поганки. Только особые – синенькие.

– И зачем же эти синенькие поганки вашему вертолетчику?

– Ну, он говорит, они сознание расширяют… Хотя честно, парни, я не понимаю, что это значит. Что за сознание такое? Как его можно грибами расширить? И главное – куда? И еще – зачем?

– Не иначе как галлюциногенные ваши грибочки, – заметил Петрович.

– Ну, может, и так, – не стал спорить Антип. – Только мне от этого понятнее не становится, зачем Валерке наши поганки. Как будто их в других местах нет?

– Похоже, что нет, – кивнул Петрович. – Ваши грибочки, Антип, эндемики.

– Ну и ладно, – махнул рукой проводник. – Пускай будут тем, что ты сказал. Мне без разницы.

– Слушай, Серега, – тихонько потянул Макарычева за локоть подваливший к нему сбоку Стецук. – А у Антипа этого, между прочим, инфравизора нет.

– Ну и что? – не понял сержант.

– Да ничего, – хмыкнул Стецук. – Только тьма вокруг такая, хоть глаз коли… Врубаешься?

– Хочешь сказать…

– Однозначно! Рип это, а не человек.

– Спиногрыз на него не реагирует.

– Зажрался твой Спиногрыз, – недовольно покосился на кота Стецук. – Нюх потерял.

– Ну, у меня не только зрение, но еще и слух хороший, – спокойно, не оборачиваясь, произнес Антип. – Я за версту слышу, как комар пищит.

– Не преувеличивай, – недовольно буркнул Стецук.

– Ну, хошь, проверим?

– Сейчас, что ли?

– Ну, хоть бы и сейчас!

– Не время сейчас, – положил конец спору Макарычев.

И незаметно показал Стецуку кулак.

– Ну, для того чтобы хорошо слышать, нужно жить в тишине, – многозначительно изрек Антип. – Научиться ее слушать.

– А для того чтобы видеть во тьме, нужно родиться и всю жизнь прожить во мраке, – не удержался-таки Стецук.

– Не обязательно, – покачал головой Антип. Он, похоже, воспринял замечание ефрейтора всерьез. – Нужно научиться не бояться темноты.

– И что тогда?

– И тогда ты сможешь видеть все, что она прячет.

– Тоже мне, дон Хуан выискался, – обиделся почему-то Стецук.

– Дон не дон, а мысли интересные, – сказал Петрович, записывавший все, что говорил Антип на диктофон.

– Ну, так как же вас в наши края занесло? – искоса посмотрел на Макарычева Антип.

– Мы из Облонского гарнизона, – в третий раз начал заготовленную историю сержант. – Ищем сбежавшего из тюрьмы преступника.