— Хорошо! — кивнул я. — Вылетаем утром.

— Тогда я — собираться! — заторопилась Ноэль.

Дига, оставшись без хозяйки, недовольно рыкнула и ткнулась мордой мне в живот. Дескать, чеши!

«А не облезешь?!» — подумал я, но отогнал эту мысль. Если ящерица читает мысли, то может обидеться. А мне с ней лететь. Откусит ягодицы… Терпи, раз попал!

* * *

Амеры прилетели во время утреннего развода. Они хорошо знали наш распорядок, как и мы — их. На утреннем построении, если не ожидается операции или учений, у военнослужащих нет оружия. Укурки стояли в строю, я с командиром — перед ними, когда над нами со свистом пронесся боевой флаер. ПВО не сработало — у американцев стояла система опознавания «свой — чужой», единая для группировки войск. Заложив вираж, флаер закружил над строем, поливая плац из пулеметов. Стреляли не в нас — по сторонам. Пули пятнали дырами бетонопластовое покрытие плаца, разбрасывали щебень пешеходных дорожек.

Замысел мстителей был прост. Напугать русских, а после хвастаться в кабаках Реджина как заставили их наложить в штаны. Естественно, что командование российской группировки потребовало бы провести расследование и наказать виновных. Естественно, его бы провели. Только вот виновных вряд ли нашли бы. Дескать, флаер был угнан неустановленными лицами, разыскать их не удалось. Зуб на нас у амеров вырос большой, ждать объективности от них не следовало.

Так бы и вышло, если б не Аня. Пока строй, матерясь, смотрел в небо и скрипел зубами, она вылетела из рядов и метнулась к оружейке. Следя за амерами, мы заметили это не сразу.

— Быкова, стоять! — заорал майор вслед Ане, но она уже скрылась в дверях.

Майор перевел взгляд на меня. Приняв это за приказ, я побежал к оружейке. Вслед мне что-то кричали, но я не остановился. Рядом со мной легла очередь, кусок щебня с дорожки раскроил мне щеку, но в тот миг я даже не заметил этого. Ворвавшись в здание, побежал вверх по лестнице, но еще на пути понял, что опоздал. Сверху застучал пулемет.

Позже выяснилось, что Аня схватила первое же оружие, и им оказался легкий пехотный пулемет, предназначенный для боев на поверхности. Попутно сгребла еще кое-что. Стреляла она метко. Очередь хлестнула по борту флаера, не пробив бронированной обшивки. Тут бы амерам и улететь — дело они сделали, но взыграло ретивое. Флаер огрызнулся. Когда я вбежал в комнату, Аня сидела на полу, правой рукой сжимая обрубок левой. Тяжелая пуля практически оторвала ее по плечо. Из культи струйкой цвиркала кровь. Я метнулся к ней.

— Стреляй, Кап! — закричала Аня, отталкивая меня ногой. — Уйдет, гад!

Я понял, что если не подчинюсь, она к себе меня не подпустит. Тогда ее не удастся спасти. На полу валялась ПЗРК «Пила», Аня захватила ее в оружейке. Обращаться с ней нас учили, как, впрочем, и с другим оружием. Зачем это священнику, не объясняли. Положено — учись!

Я вскинул трубу на плечо. Пальцы привычно включили комплекс, отщелкнули предохранитель и нажали на курок. Выстрелил я, не целясь, следя, чтоб ракета вылетела в открытое окно, а реактивная струя пришлась в створ двери. Швырнув пустую трубу на пол, я подбежал к Ане и, наконец, занялся ее рукой. Мне удалось остановить кровотечение и срастить мягкие ткани, когда в комнату вбежали…

— У нас будут проблемы, Кап! — сказал майор, после того как Аню увезли в госпиталь.

Когда я выстрелил, что флаер лег на обратный кур. Улетел он недалеко. Ракета «Пилы» обладает способностью самостоятельно находить цель и поражать ее. Флаер она догнала. Разрыв боевой части разрезал его пополам — из-за этого комплекс и получил свое название. Экипаж погиб. В его составе оказался сын генерала, командующего американской группировкой.

Расследовать ЧП прибыла совместная комиссия. На этом настояла российская сторона: ждать объективности от амеров не следовало. Нас допросили. Мы не таились: с чего? Видеокамеры зафиксировали все до мельчайшей подробности. Сказать амерам было нечего: нападение на воинскую часть. Они заикнулись о несоразмерном применении силы, но наши парировали это просто: как повел бы себя американский десант в аналогичных обстоятельствах? Комиссия закрыла дело за отсутствием виновных. Нападавшие погибли, а русские действовали в пределах самообороны.

Все эти дни я не находил себе места. Меня не волновали выводы комиссии. Неприятностей я ждал с другой стороны. Священнику нельзя убивать — даже случайно, даже защищая себя. Я знал, что меня накажут, но надеялся на снисхождение. Владыка обещал похлопотать.

Через неделю после отъезда комиссии меня вызвали к командиру группировки. В кабинете, помимо него, находился владыка Павел. Лица у генерала и полковника были хмурыми. И я почувствовал, как похолодело в груди.

— Проходи! — сказал генерал, когда я доложился. — Стань там. Владыка?

Полковник встал и откашлялся.

— Священный синод отклонил наше ходатайство, — сказал он. — Священник Капитон Головатый извергнут из сана.

Меня словно обухом стукнули. Я так надеялся… Покаяние, ссылка в монастырь — таким виделось мне решение синода. Извержение из сана пересмотру не подлежит, это навсегда. Я потянул с шеи крест.

— Оставь! — рявкнул владыка. — Не ты его вешал, не тебе и снимать.

Он подошел и снял крест, при этом словно обняв меня. Отступив, владыка оглянулся на генерала.

— Приказом по группировке лейтенант Головатый уволен из военно-космических войск в связи с невозможностью его использования по полученной специальности, — сказал тот и добавил: — Погоны снимать я не буду — не заслужил. Сам справишься. Можно и не снимать. В связи с обстоятельствами увольнения лейтенанту Головатому даруется право ношения формы.

Оба офицера смотрели на меня, но я молчал.

— Что будешь делать? — спросил владыка.

— Первым же рейсом улечу на Землю, — выдавил я.

— Тебя задержат по прибытию, — покачал головой генерал. — Амеры объявили тебя в розыск по обвинению в убийстве. Мы подали протест, но пока отменят, пройдет время. Они успеют тебя осудить — лет на двадцать, если не на все сто. Или ты веришь в справедливый американский суд? Выцарапать тебя из тюрьмы будет трудно, — он помолчал. — В части находиться тебе нельзя — гражданским не положено. Нужно спрятаться.

— Где? — спросил я.

— Есть тут одна планетка, — сказал генерал. — Дикая и неосвоенная, но жить там можно. Землян нет, общество средневековое. Ты лекарь, поэтому не пропадешь. Согласен?

Я кивнул. В тот момент я был готов хоть в ад.

— Вот и хорошо! — обрадовался генерал. — Голым не полетишь. Есть списанный бот — старенький, но вполне рабочий. Оружие тоже списанное, но еще вполне, — генерал усмехнулся. — Если что, отобьешься. Не получится — дашь сигнал. Прилетим. Когда все уляжется, заберем. Думаю, года нам хватит. Максимум — два.

— На месте освоишься, — подключился владыка. — Мы тут сбросились и закупили необходимое. В том числе немного золота и серебра. Банков там нет, пластик не принимают.