Я вдруг ужасно разволновалась, у меня даже руки вспотели. Ни за что не понесу туда свою копилку, да что я, с ума сошла?!

– Сейчас понесём или после уроков? – сказала Люська.

– Нет, только не сейчас.

– Ну, тогда после уроков, – беспечно сказала Люська.

В классе было полно народу, до звонка оставалось семь минут.

Мы с Люськой сели. Я аккуратно положила мешок на пол, а Люська поставила своего завёрнутого в бумагу и перевязанного сиреневой ниточкой пионера на парту.

– Косицына, что это у тебя? – спросил Иванов.

– Тебе какое дело? Пионер, вот что.

– Живой?!

– Сам ты живой! Из пластилина.

– Это ты на конкурс принесла? – подбежала Сима Коростылёва. – А я лепила, лепила, и ничего у меня не вышло!

– А я зайца вылепил! – сказал Юрка Селиверстов. – Вот, глядите, с морковкой!

– Ничего себе морковка! Прямо дубина!

– Сам ты, Иванов, дубина! Небось ничего не вылепил?

– Я танк вылепил с танкистом.

– Ну и не примут твой танк на конкурс!

– Ещё как примут! Я первое место займу!

– Ой, держите меня! – закричала Люська. – Люсь, ты слышала? Я, между прочим, знаю, кто первое место займёт.

– Ну кто, кто? – закричали все.

– Так я вам и сказала!

– Ну и дура! – сказал Иванов, и тут же после этих слов зазвонил звонок на урок.

– Синицына, куда ты смотришь? – недовольно сказала Вера Евстигнеевна. – Что там у тебя под партой?

– Ничего.

Под партой в мешке лежало моё художественное произведение, и я всё время боялась наступить на него ногой. Поэтому я решила переложить мешок в парту, а портфель поставить на пол.

– Чем ты занимаешься? – рассердилась Вера Евстигнеевна. – Что ты там возишься, не пойму?!

Она быстро подошла ко мне и откинула крышку парты:

– Этого ещё не хватало! Зачем ты положила в парту мешок с обувью?

– Там не обувь, Вера Евстигнеевна. Там моё… моя… свинка… Ой, то есть хрюшка!

– Какая ещё хрюшка? – рассердилась Вера Евстигнеевна. – Синицына, что за шутки!

– Вера Евстигнеевна, это она на конкурс принесла, – вмешалась Люська. – У неё там свинья из пластилина.

– Ах, вот как? Что же ты, Синицына, сразу не сказала? Ведь это же совсем другое дело!

На перемене все меня сразу обступили:

– Покажи, Синицына, чего ты там слепила!

– Показывай свою свинью!

– Хитренькая какая! Все показали, а она молчит, воображает.

– Только, чур, не трогать! – сказала я. – А то вам бы всё руками хватать, знаю я вас!

– Очень надо нам твою свинью руками хватать! Небось такая страшила, что и близко не подойдёшь!

– Вот и не буду показывать.

– А ну, давай показывай! – заорал Иванов. – Нам в буфет бежать нужно!

И все заорали:

– Давай! Давай!

Пришлось мне вынуть мешок из парты.

Она там лежала, моя миленькая, бедная моя, в мешке. Я как открыла мешок, оттуда как пахнёт гуталином, как будто в мешке лежали начищенные до блеска сапоги, а не маленькая пластилиновая свинка.

Я её вытащила очень осторожно, во-первых, чтобы не повредить, а во-вторых, чтобы не тряхнуть невзначай, там ведь деньги – загремят, не дай бог.

Все ахнули.

– Ой, какая хрюшенька! – запищала Ирка Мухина. – Какая симпапулечка!

– Во даёт! – закричали все. – Ну и свинья! Прямо как живая!

И сразу протянули руки и хотели её схватить, но я закрыла свинку своим телом и сунула обратно в мешок, подальше от греха, как говорит Люськина бабушка.

– Подумаешь, какая! – скорчила физиономию Сима Коростылёва. – Свинью вылепила и развоображалась!

– И свинья-то ничего особенного! – пропищала Мухина. – Я бы тоже такую слепила, если бы захотела.

– Очень надо свиней лепить! – плюнул Иванов. – Вот танки – это я понимаю! – И помчался в буфет.

А Коля Лыков сказал:

– Отличная свинья! Ты их не слушай, Люся.

А Люська сказала:

– Просто их завидки берут.

И на этот раз она была права.

И вот настал последний урок.

Весь урок я беспокоилась всё больше и больше. Как же мне раньше в голову не приходило, что кто-нибудь захочет взять моё художественное произведение в руки, потрогать, посмотреть поближе?.. А вдруг ему захочется потрясти свинку?

От этой мысли мне делалось страшно, я представляла себе глаза этого человека, вытаращенные от удивления. Ещё, чего доброго, испугается, выронит свинку на пол, и тут – ой, прямо ужас какой-то! – она разобьётся, и все увидят, что она внутри белая!

Нет, не понесу её. Ни за что не понесу!

После уроков Люська сказала:

– Ну, пошли, уже все отнесли, одни мы остались.

– Знаешь, я передумала. Не хочу я в конкурсе участвовать.

– То есть как это «не хочу»?! – закричала Люська. – Нет, Коля, ты слышишь, она в конкурсе не хочет участвовать! Всё наше звено хочет подвести, чтобы мы на первое место не вышли!

– Мне моя свинья разонравилась.

– Да замечательная свинья! – загорячился Коля. – Неси её скорей в пионерскую комнату!

– Не понесу. Её все будут руками хватать и испортят.

– Тогда надо её поставить на дощечку и написать:

Я обрадовалась:

– Нет у меня никакой дощечки!

Но Коля сказал: «Минуточку!» – и исчез.

Я схватила портфель, мешок со свиньёй и ринулась к дверям, но Люська вцепилась в меня, как клещ, и заорала: