— Я не могу вам этого позволить. Я должен отвечать за безопасность моей герцогини и за её удобства, а здесь слишком тесно. О, не нужно так обиженно сопеть. Но мне нравится ваше рвение.

— Изверг! — стону я.

— Не хочу, чтобы твоя бабуля что-нибудь заподозрила. Смятая одежда, небрежно собранные волосы, румянец, блеск в глазах, вычислит ведь за милую душу. Она у тебя как бульдог, давай не будем её злить раньше времени. Зато после я с удовольствием помогу тебе снять напряжение.

— Как же я тронута твоей заботой! — корчу ему рожицу, показав язык.

Нет ничего вкуснее чем, чувствовать… И именно рядом с Кираном во мне бурлит столько разных ощущений, он разбудил во мне мою женщину. И она бывает такой разной. То дерзкая хулиганка, то совсем юная и беззащитная, то сильная и жёстка, готовая пробивать стены. И я нравлюсь себе такой разной, такой настоящей. Такой живой.

— Вот так сюрприз без предупреждения! — встречает меня ба, недовольно поджимая губы. Но не оттого, что её внучка заявилась к ней так неожиданно, а, видимо, потому что Эндрю уже донёс ей мои слова. Чёртов адвокат!

— Знаю, сюрпризы ты не любишь. Зато я подписала бумаги и приняла титул. А вот с правнуком пока придётся подождать. Я приехала, серьёзно поговорить, Маргарет. Но для начала хочу представить тебе этого молодого человека. Знакомься, Киран Кэплер.

— С чего это вдруг я должна знакомиться с твоим телохранителем? — отреагировала ба на учтивый кивок Кирана.

— Потому что моим телохранителем его сделал Трентон Бассет, твой бывший муж и мой дед, — и я решаюсь рассказать ей правду, чтобы больше ничего не придумывать. Она имеет право знать. Даже если после этого она меня возненавидит и не захочет видеть.

Я выложила всё, как есть. Что давно общаюсь с дедом, как познакомилась с Кираном и какие условия мне поставил Трентон, чтобы проблема моего парня разрешилась благополучно.

Ба слушала молча, не глядя на меня, время от времени то поджимая губы, то вдруг начавшие дрожать руки. Она побледнела, и я впервые в жизни увидела в её глазах блеснувшие слёзы. Даже после того, как я закончила свой рассказ, Маргарет сидела и не шевелилась, уставившись в одну точку. Наверное, она чувствовала себя преданной, в который раз разочаровавшейся в близких людях, возможно, она злилась, считая меня дерзкой, неблагодарной и тупой.

— Прости, ба. За то, что скрывала правду — не хотела тебя травмировать. И за то, что сейчас не могу поступить иначе. 

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Молодой человек, плесните-ка мне бренди, — наконец встрепенулась ба, повелительно зыркнув в сторону Кирана. — А теперь будьте любезны выйдите за дверь и оставьте меня с Эвелин наедине! — сунула она ему стакан обратно, осушив его одним махом. Бабуля у меня женщина крепкая, стойкая, почти пуленепробиваемая, как я погляжу.

— Эвелин, ты идиотка! Влюблённая дурочка! — зычно бросает она, как только Киран оставил нас одних. — Ну, позажимаетесь вы месяц другой, потом страсти улягутся и тебе останется чужой ребёнок и больной муж, семья, пусть она и фиктивная, но тебе придётся нею заниматься, решать проблемы, проявляя человеческое участие! Какого чёрта ты на себя это взвалила? Из-за его милой мордашки? О да, он бесспорно хорошенький, но что ты сделала со своей жизнью? Думаешь, он будет терпеливо ждать, пока ты будешь ухаживать за умирающим мужем? Может и будет, ведь ты же богата. А что потом, а? Когда ты выполнишь условия договора с этим монстром Трентоном, чтоб он сгорел в пекле, ты планируешь сожительствовать со своим водителем? Что он может тебе дать?

— Чувство лёгкости, нежность, любовь. Почему муж обязательно должен быть респектабельным, успешным, быть выше тебя по статусу или ровней, быть богаче, но не беднее? Что это за шаблоны? Почему нельзя просто быть счастливой? Почему ты сразу предполагаешь плохое и акцентируешься на этом? Почему бы не уцепиться за что-то позитивное, не отравляя себе жизнь?

— Потому что жизнь сложная штука, моя восторженная оптимистка.

— Смотря с какой стороны на неё смотреть.

— Ты свою испоганила с какой стороны не глянь!

— Я буду приезжать в гости, — произнесла я более примирительной интонацией.

— Даже не знаю, смогу ли я тебя простить и хочу ли я видеть тебя на своих похоронах. К Трентону будешь ездить в гости, к тому, кто сначала уничтожил твоего отца, а теперь помог тебе уничтожить свою жизнь!

— Ба…

— Оставь меня!

Киран ждал меня у крыльца. Я вышла к нему опустошённая, уставшая и потухшая, ба «умеет» заряжать верой в лучшее, хотя к чему-то подобному я и готовилась. Поэтому спустившись, просто прижимаюсь к нему, позволяя себя обнять. Я всё ещё не жалею и верю в себя. 

— Давай я увезу тебя отсюда, моя отважная крошка, — целует он меня в макушку. — Сварю тебе какао и заставлю забыть о скользких мужьях, вредных бабках и прочей ерунде.

Моя хрупкая, беззащитная, согласная сегодня побыть слабой внутренняя женщина кивает. Так и быть спрячусь этим вечером за широкую спину парня с убойной харизмой, доверюсь этим знающим толк в ласке рукам и позволю о себе позаботится.

Напрягает то, что возле дома нас поджидают люди Трентона Бассета, а дед бы не присылал просто так свою охрану.

— Мистер Кэплер, у нас возникли проблемы с вашей сестрой. Узнав, что вы намерены забрать её с собой в Америку, Моника пыталась бежать. Мы отыскали её и вернули обратно в интернат. …Герцогиня, — при виде меня мужчины почтительно склонили головы. — Будет лучше, если вы сами поговорите с девочкой, здесь мы не уполномочены применять силу. Поэтому мы присмотрим за Эвелин, пока вы будете решать вопрос. С мистером Бассетом согласовано. Советую выезжать немедленно, чтобы успеть к дате вылета. 

— Если нужно конечно же поезжай, разберись. Я буду в порядке. Один день я без тебя точно переживу, — отвечаю на вопросительно-встревоженный взгляд Кирана. И не теряя времени, мой красавчик прыгает снова за руль и срывается с места. М-да, придётся варить какао самой, а слабую женщину опять запихнуть подальше.

Но этот день не мог закончиться просто так. Только мне показалось, что вот сейчас я заберусь под одеяло и забудусь спасительным сном, чтобы завтра взглянуть на ситуацию свежим взглядом, как зазвонил телефон. И нужно ведь было послушать внутренний голос, который уговаривал меня не брать трубку.