– Совсем как в былые времена, – рассмеялась Блэр. – Мне опять приходится перебинтовывать тебе раны.

Этот знакомый смех. Казалось, он исходил откуда-то из глубины.

– То был футбол, – сказал я.

Блэр промывала раны и залепляла их пластырем, а я ощущал щекой ее дыхание. Ее пальцы двигались быстро и умело.

– Будет немного жечь, – сказала она, прикладывая смоченный в перекиси тампон к глубокому порезу под правым глазом.

Так оно и произошло.

– Знаешь, почему я в тебя влюбилась? – спросила Блэр. Ее губы были всего в каких-то дюймах от моего уха.

– Это все давняя история, – ответил я.

Что делало ее такой неотразимой? Она была красивой, но то была не классическая красота. Быть может, все дело в ее глазах. Это были глаза хамелеона, удивительного фиолетового цвета, с золотыми искорками на радужной оболочке, оживавшими всякий раз, когда она возбуждалась.

– В тот вечер, когда мы познакомились… моя подруга указала на тебя, сидящего в противоположном конце комнаты, – со смехом промолвила Блэр. – «Какое великолепное животное», – сказала она. И это была правда, Джейк. Ты тогда казался таким несокрушимым. В тебе была какая-то невероятная твердость… в лице, в плечах, в ногах… во всем теле.

– Да, я был древнегреческим богом.

Блэр ответила на мой сарказм строгим поднятием брови.

– Но влюбилась я в тебя не поэтому, – продолжала она, и золотые искорки вспыхнули у нее в глазах. – Когда нас представили друг другу, я искренне ожидала, что ты отморозишь какую-нибудь глупую шутку, которая приведет прямиком в постель.

Я прекрасно помнил тот вечер.

– А ты первым делом сравнил творчество Хемингуэя и Фитцджеральда… выясняя, кто из них писал лучше, – продолжала Блэр.

– И кто же?

– Фитцджеральд… на твой взгляд, это был лучший писатель столетия… и тогда я разглядела, что глаза у тебя вовсе не жесткие… а потом ты улыбнулся… Господи, Джейк, какой же ты был красивый!

Но Джордан оказался красивее. И он разделял ее мечты изменить мир к лучшему.

Я никак не ответил на этот комплимент.

– Теперь лучше? – тихо спросила Блэр.

Ее лицо находилась в считаных дюймах от моего, от нее исходил знакомый аромат мыла. Подавшись вперед, она поцеловала меня в губы. Это был лишь мимолетный поцелуй, не больше, легкое прикосновение губ. Подняв голову, Блэр улыбнулась.

– Я где-то читала, что Бог или природа создали поцелуй, чтобы прекращать речь, когда слова становятся лишними, – сказала она.

– Зачем ты сюда приехала, Блэр? – спросил я.

Ее улыбка медленно погасла. Она отвернулась, убирая медикаменты в аптечку, а я встал и прошел на кухню. Блэр последовала за мной.

– У тебя есть что-нибудь выпить? – спросила она.

Я едва не рассмеялся. С тех пор как Блэр ушла от меня, я, пожалуй, уже успел поглотить содержимое небольшого склада алкогольной продукции.

– Конечно, – сказал я, наливая себе из початой бутылки «Джонни Уокера».

Заглянув мне через плечо, Блэр увидела на полке над раковиной фляжку коньяка «Энси», которую я прихватил на благотворительном банкете в Сент-Эндрюс в поддержку попыток установления контакта с «благожелательными существами потустороннего мира».

Открыв фляжку, Блэр налила коньяк в кофейную кружку и добавила два кубика льда из миски, в которой я отмачивал свои руки.

– С Джорданом что-то случилось, – тихо промолвила она, и я с трудом разобрал ее слова за шумом ветра и дождя за окном.

«Ага, – подумал я. – Твой муж пару раз в месяц одевается как фотомодель, демонстрирующая нижнее белье. Наверное, отчасти проблема в этом».

– По-моему, у него нервный срыв, – продолжала она.

Я молчал, гадая, что ей известно.

– Джордан отказывается говорить мне, в чем дело, но он ведет себя странно, постоянно куда-то уходит… Сейчас он даже спит у себя в кабинете. Два дня назад я ночью заглянула туда, и…

У нее на глаза навернулись слезы, медленно сбежавшие по щекам. Наверное, это был самый подходящий момент для того, чтобы заключить ее в объятия и утешить так, как это всегда готов сделать бывший возлюбленный. Вместо этого я отступил назад.

– Джейк… Джордан всхлипывал, – прошептала Блэр.

Она поднесла кружку ко рту и одним большим глотком выпила коньяк. Я услышал, как кубики льда стукнулись о ее зубы.

– Почему… ты обратилась ко мне? – спросил я.

– Потому что секретарша Джордана сказала, что ты встречался с ним сегодня утром. Джейк, тебе что-то известно. Пожалуйста, скажи, что происходит. Я не смогу ему помочь, если не буду знать, в чем дело.

Я задумался, не сто́ит ли все ей выложить.

– Я его люблю, Джейк, – продолжала Блэр. – Тебе это известно лучше, чем кому-либо другому.

Я почувствовал, как у меня внутри вскипает знакомая злость, и с большим трудом совладал с ней. Должно быть, Блэр прочла это по моему помятому лицу.

– Видит бог, Джейк… я должна объяснить тебе, что тогда произошло. – Взяв за руку, она провела меня к дивану перед камином. – Когда я впервые пришла к Джордану, я думала только о работе… ты должен в это поверить. Я тогда по-прежнему любила тебя и страшно переживала из-за того, что могло с тобой произойти в Афганистане. Но я также была решительно настроена против той войны… против всех войн вообще.

Блэр помолчала, ожидая от меня ответа. Я ничего не сказал.

– Я даже не предполагала, что будет в Детройте, но с самого первого дня моей работы это был… чистый адреналин… как будто я подключилась к мощному электрическому току… к силе, которая заряжает людей и меняет их жизнь. На самом деле это был Джордан – по крайней мере, вначале. Он так повзрослел с тех пор, как я знала его в колледже… Стал таким уравновешенным… таким харизматичным…

Ее лицо озарилось тем внутренним светом, который я так хорошо знал.

– Мы размещались в убогом здании в одном из беднейших районов города. Но к нам приходили за помощью. И Джордан объяснял этим обездоленным, как взять жизнь в свои руки, давал им инструмент, необходимый для решения повседневных проблем – отсутствия крова, наркотиков, насилия… Когда эти люди понимали, что он действует бескорыстно, они начинали ему верить, и постепенно Джордан получил мощную поддержку.

– Когда изменились твои чувства к нему?

Блэр улыбнулась. Ее улыбка была печальной.

– Наверное, все началось с восхищения тем, что Джордан добился в жизни. После Йельского университета он мог бы пойти в любую престижную юридическую компанию… но он выбрал другой путь. По мере расширения деятельности Джордан стал относиться ко мне как к полноценной партнерше, понимая, что может полностью на меня положиться. Через несколько месяцев мы уже все делали вместе… понимаешь, так получилось само собой. Я не хотела делать тебе больно, Джейк. Но когда Джордан сказал, что любит меня, я… я просто поняла, что это правильно… я стала частью его работы и его жизни, и я сама этого хотела.