Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Он был горячим из-за близости батареи и разряженным, поэтому пришлось лезть под стол, доставать корзину с проводами. В итоге зарядка была найдена, и телефон благодарно пикнул.
В процессе освоения Интернета обнаружилось, что видео не проигрывается, зато музыку можно слушать сколько влезет. Я даже умудрилась вспомнить пароль от соцсети, который забыла, как думалось, безвозвратно, и с удивлением обнаружила аккуратное «+2» в строке «Друзья».
Такого не бывало… Хм, да с самой регистрации три года назад.
С любопытством я перешла на новую страницу и облегченно вздохнула: на меня с электронных фотографий радостно смотрели Арлекин, показывающая «козу», и стоящий в позе императора Пак.
Не успела я принять запросы на «дружбу», как в правом углу рядом с конвертиком высветилось «+1». Я открыла диалоги.
Писал Пак.
«Что, мрачная королева, отдыхаем?»
Я фыркнула. Пальцы сами запорхали по клавиатуре.
«Раздражаешь».
«Я лишь невинно поинтересовался! В конце концов, ты моя драгоценная соседка, как я могу не осведомиться о твоем здоровье? Я тебе вчера, можно сказать, жизнь спас».
«Жизнь спас? – усмехнулась я. – Просто подбросил меня до дома».
«Я тебя практически на плечах до двери тащил, до сих пор шея ноет»
«Если ожидаешь увлекательный рассказ, тебя постигнет разочарование. Я просто лежу и постепенно умираю от скуки».
«А ведь еще первые сутки твоих «каникул» не закончились. Мне готовиться к похоронам?»
«Только если они будут за твой счет».
Беседа, по моим личным ощущениям, зашла в тупик, но прекращать ее я не горела желанием – Пак отвечал быстро, рассеивая тоску. Поэтому я начала соображать, как бы растянуть эту отдушину. К сожалению, умением поддерживать разговор я так и не овладела, поэтому вытолкнула из себя, наверное, наиглупейший вопрос в истории человечества.
«А ты сейчас дома?»
«Где мне еще быть в пятницу в четыре часа?»
«Может, на подготовке к экзаменам».
«Ой, да плевать на них. И так сдам».
«Самоуверенный».
«Не спорю и считаю это одним из главных своих достоинств. А ты ходишь на профили?»
«Нет, я еще не определилась, куда пойду. Возможно, начну со следующего года».
«Без обид, дорогая, но ты не выглядишь гением. Следовало бы лучше готовиться!»
Удивительная твердолобость.
Неожиданно разозлившись, я заблокировала телефон и запихнула его под подушку. Несколько минут он молчал, а потом вдруг заголосил так, что я подумала – снится.
«Ответь», «ответь», «ответь», «ответь» – не меньше десятка раз.
«Чего тебе?» – недовольно напечатала я.
«Ты говорила, тебе нужно что-то сделать с формой. Хочешь, отнесу в ателье?»
Такое великодушное предложение должно было насторожить – Пак не походил на человека, готового тратить свободное время ради блага других.
«Только без подвоха».
«Больно мне надо что-то с твоими шмотками делать. Ты одна дома?»
«Да».
«Сейчас приду. Подготовь одежду, ок?»
* * *
Родители вернулись ближе к утру, отец – злой и кристально трезвый, мать – весело смеющаяся и покачивающаяся. Он поддерживал ее, спотыкающуюся и постоянно идущую куда-то не туда, ругался себе под нос и тщетно пытался ее увещевать и заставить принять душ. Она его словно не слышала – напевала мелодии из классики. При всей своей пьяной неуклюжести ей чудом удавалось ускользать из рук папы, и это так вывело его из себя, что он сорвался на крик.
Так продолжалось довольно долго, и они наверняка разбудили брата, но ему хватило ума не высовываться. Возня и топот по всей квартире завершились хлопнувшей дверью ванной и сдавленными стонами матери. Порой это перемежалось с осторожными шагами отца, который, судя по всему, носил ей воду для прочистки желудка.
Когда они вдвоем едва ли не проползли в свою спальню, часы показывали половину восьмого, и только тогда мне удалось провалиться в поверхностную дрему. Состояние между сном и бодрствованием держалось несколько часов, а потом завибрировал телефон.
Открывать глаза не хотелось страшно – в комнате царил приятный голубоватый мрак, в щель между шторами заглядывало запертое в тучи небо, одеяло окутывало тело коконом и не желало отпускать. Я бы с удовольствием зарылась в него носом и пролежала так до вечера – в тишине, спокойствии и расслабленности. Но по какой-то причине я понадобилась миру. Судя по настырности жужжания, позарез.
Пересилив себя, я все-таки вынула руку из тепла и потянулась вниз, нашарила на полу телефон и поспешно залезла вместе с ним под подушку.
Сообщение от Пака.
Что ему понадобилось в такую рань?
«Хэй, Хель, как спалось?»
Я едва не зарычала вслух, но вовремя прикусила язык, вспомнив, что родители только недавно успокоились и, если их разбудить, кое-кто, то бишь я, пожалеет, что появился на свет.
Спросонья печатать было тяжело – пальцы попадали не туда, соскальзывали с клавиш, поэтому небольшое послание в полторы строчки заняло неприлично много времени.
«Ты обалдел, писать мне в такое время? Не подумал, что я сплю?»
«Драгоценная моя, сейчас уже одиннадцать. И я пал жертвой убеждения, что ты жаворонок, поэтому скажи спасибо, что не написал на три часа раньше».
Одиннадцать?
Я посмотрела в правый верхний угол экрана.
«Не раздражай меня».
«От парочки невинных подколов хуже не станет. А ты что так поздно проснулась? Мы же недолго болтали. Или ты сжульничала и вместо сна рисовала?»
Я хмыкнула. Болтали с Паком мы действительно недолго, зато увлекательно. Он предоставил возможность выплеснуть эмоции от творчества – впервые я рассказала живому человеку о сути своих работ, объяснила, как их создаю и что при этом чувствую. Сначала думала отмолчаться, но бросила пару реплик и не смогла остановиться – к тому же Пак слушал внимательно и с явным любопытством. Это льстило. От беседы вживую даже заболел язык. Было невероятно приятно видеть, как он с восторгом проводит пальцами по бумаге, всматривается в проведенные моими кистями линии, словно пытаясь что-то понять. Он наверняка не услышал бы. Потом он еще долго смирял меня ошарашенными взглядами, и я ощущала себя чуть ли не королевой художников. Однако долго это не продлилось – Пак спохватился, что ателье вечно не работает, и, аккуратно свернув мою одежду, покинул комнату.
Вечером от него пришло сообщение: «Я видел все твои рисунки?» Я ответила: «Разумеется, нет», – и зародился новый разговор. Память Пака поражала – судя по всему, он запомнил каждый мой эскиз и расспрашивал об истории, стоящей за ними. В итоге диалог окончился только потому, что Пак заявил, что не поднимется завтра с утра, если ляжет позже. Пришлось его отпустить.
«Обижаешь.
