Мона улыбнулась.

– Точно. «Золотая Орхидея»? О тебе говорили во всех новостях.

Спенсер опустила голову, притворяясь смущенной. Ей было приятно, если ее имя звучало по школьному радио, конечно не тогда, когда сообщения читала она сама – ведь это можно расценить, как хвастовство. Спенсер внимательно оглядела Мону оценивающим взглядом. Та проделала фантастическую работу над своей внешностью, преобразившись из гоняющей на самокате дурочки в роскошную диву, но Спенсер по-прежнему видела в ней одну из девчонок, которых высмеивала Эли. Сегодня, пожалуй, впервые она общалась с ней один на один.

Мона склонила голову набок.

– Утром по дороге в школу я столкнулась у вашего дома с твоей сестрой. Она сказала, что твое фото поместили в воскресной газете.

– Мелисса тебе это сказала?

Спенсер вытаращила глаза, охваченная смутным беспокойством. Ей вспомнилось испуганное выражение, скользнувшее по лицу Мелиссы вчера, когда Вилден спросил, где та находилась в ночь исчезновения Эли. Чего боится Мелисса? Что она скрывает?

Мона растерянно заморгала.

– Да. А что? Это не так?

Спенсер медленно покачала головой.

– Нет, все так. Просто меня удивило, что Мелисса сказала в мой адрес добрые слова.

– Как это? – изумилась Мона.

– Мы с ней не очень ладим.

Спенсер незаметно обвела взглядом патио. Ее не покидало ужасное чувство, что Мелисса где-то здесь рядом, подслушивает.

– Ладно, – произнесла она. – Давай о вечеринке. Я только что говорила с директором клуба. Они ждут нас в пятницу.

– Отлично. – Мона достала стопку открыток, кинула их на стол. – Я решила сделать вот такие приглашения. В форме маски, видишь? Но тут есть вставка из фольги, и, если посмотришься в нее, увидишь себя.

Спенсер глянула на свое немного расплывчатое отражение в приглашении. Кожа чистая, сияющая, благодаря тому, что недавно она снова сделала мелирование.

Мона полистала свой ежедневник в обложке от Gucci, просматривая записи.

– У меня вот еще какая мысль: чтобы Ханна почувствовала себя виновницей торжества, мы должны внести ее в зал, как принцессу. Например, установим возвышение с балдахином, на которое ее поднимут четверо сексапильных парней с обнаженными торсами. Я договорилась: завтра к Ханне в больницу придет группа моделей. Пусть сама из них выберет.

– С ума сойти. – Спенсер положила руки на свой ежедневник от Kate Spade. – Ханне повезло, что у нее есть такая подруга, как ты.

Уныло уставившись на площадку для гольфа, Мона протяжно вздохнула.

– Мы в последнее время постоянно ссорились. Просто чудо, что Ханна меня не возненавидела.

– Это ты о чем?

Спенсер слышала, что Мона с Ханной поругались на дне рождения Моны, но в подробности не вдавалась: была слишком занята и расстроена. Мона со вздохом убрала за ухо прядь светлых волос.

– В последнее время у нас с Ханной были натянутые отношения, – призналась она. – Она вела себя как-то странно. Раньше мы все делали вместе, а потом вдруг у нее появились от меня секреты, она отменяла наши общие планы и держалась со мной так, будто меня ненавидит.

Глаза Моны наполнились слезами. У Спенсер к горлу подступил комок. Это была знакомая ей ситуация. Незадолго до исчезновения Эли тоже вела себя так по отношению к ней.

– Она много времени проводила с вами… и я ревновала. – Указательным пальцем Мона провела по ободку пустой хлебницы на столе. – Если честно, я обалдела, когда в восьмом классе Ханна изъявила желание подружиться со мной. Она входила в круг приближенных Эли, а вы, девчонки, считались легендой. Мне всегда с трудом верилось, что мы с ней действительно подруги – слишком уж это невероятно. Даже сейчас не могу до конца в это поверить.

Удивительно, до чего дружба Моны и Ханны похожа на ее отношения с Эли, подумала Спенсер. Она тоже немало изумилась, когда Эли пожелала приблизить ее к себе.

– Ханна торчала с нами потому, что мы решали кое-какие… проблемы, – объяснила она. – Уверена, она предпочла бы общаться с тобой.

Мона прикусила губу.

– А я так отвратительно вела себя с ней. Думала, она хочет от меня отвязаться, поэтому просто… оборонялась. Но когда ее сбила машина… и когда я поняла, что она может умереть… мне стало страшно. Она ведь многие годы была моей лучшей подругой. – Мона закрыла лицо руками. – Я хочу забыть это все. Хочу, чтобы все стало как прежде.

На руке Моны мелодично позвякивали подвески браслета Tiffany. Она скривила губы, будто вот-вот разрыдается. И Спенсер вдруг стало стыдно за то, что они насмехались над Моной. Эли язвила по поводу ее вампирского «загара» и даже роста – всегда говорила, что Мона – коротышка, ни дать ни взять карлик Мини-Мы из фильмов про Остина Пауэрса. Эли утверждала, что у Моны на животе целлюлит, – якобы она видела, как Мона переодевалась в раздевалке загородного клуба, и ее чуть не стошнило, до того это выглядело безобразно. Спенсер ей не поверила, и однажды, когда у нее Эли ночевала, они тайком пробрались к дому Моны на этой же улице и заглянули в окно ее комнаты, где она танцевала под видео.

– Надеюсь, рубашка на ней задерется, – прошептала Эли. – И тогда ты увидишь ее во всей уродливости.

Рубашка не задиралась. Мона продолжала танцевать как сумасшедшая – Спенсер тоже так танцевала, когда думала, что ее никто не видит. Потом Эли постучала в окно. Мона покраснела и выбежала из комнаты.

– Я уверена, между тобой и Ханной все наладится, – мягко произнесла Спенсер, коснувшись тонкой руки Моны. – И уж тем более ты не должна винить себя.

– Надеюсь. – Мона глянула на Спенсер с беззащитной улыбкой. – Спасибо, что выслушала.

Их разговор прервала официантка, положившая на стол перед Спенсер книжечку со счетом. Спенсер открыла ее, записала две свои диетические кока-колы на счет отца и с удивлением заметила, что уже почти пять часов. Она встала, жалея, что приходится заканчивать беседу. Когда она в последний раз говорила с кем-нибудь о чем-то настоящем?

– На репетицию опаздываю. – Она тяжело вздохнула.

Мона с минуту внимательно смотрела на нее, потом глянула в зал.

– Вообще-то, тебе стоит чуть-чуть задержаться. – Она кивнула в сторону двустворчатых стеклянных дверей. – Тот парень там только что срисовал тебя.

Спенсер глянула через плечо. За столиком в углу сидели два парня в рубашках поло от Lacoste, на вид и по возрасту – студенты колледжа. Оба не спеша потягивали «Бомбей сапфир»[68] с содовой.

– Который? – тихо уточнила Спенсер.