и тянулись провода, нашпиговать ее подслушивающими устройствами. По территории постоянно шныряли какие-то незнакомые коротко подстриженные личности, соседи перестали заходить «на огонек». Знакомым с Петром Леонидовичем академикам (особенно задействованным в атомном проекте) строго «не рекомендовали» бывать на даче у Капицы. Очень многие последовали этому совету, поэтому дачный дом, обычно такой живой, многолюдный, наполненный разговорами, шутками, смехом, теперь стал тих, казался неприветливым и все более напоминал заброшенное строение.

Учитывая все эти печальные обстоятельства, вместо веселой свадьбы с родственниками и молодежью получилась, скорее всего, полулегальная встреча опального Петра Леонидовича со своими друзьями и коллегами. Но даже в Москву на Ленинский проспект, 13, на свадьбу сына рискнули приехать только самые давние и близкие Петру Леонидовичу друзья… Академики уединились в кабинете Капицы-старшего, охранники остались в комнате с молодоженами и остальными немногочисленными гостями, сгрудившись поближе к кабинету Петра Леонидовича. Татьяна Алимовна навсегда запомнила, как один из них, сев на шляпу какой-то из жен академиков, так мрачно и проторчал на ней весь вечер под дверью кабинета.

Алла Мостинская:

— Однажды мы сидели на дачной кухне с Татьяной Алимовной Дамир за круглым большим столом, где всегда умещалась уйма народа: родственники, дети, внуки, друзья детей и внуков. Последним, чтобы всем разместиться, подвигался к дивану уже отдельный стол. Не стало Сергея Петровича, и дом постепенно опустел, а стол сразу стал казаться слишком большим.

Татьяна Алимовна вдруг начала вспоминать первые месяцы их знакомства, свадьбу. За скупыми, неторопливыми словами угадывалась бурная и яркая жизнь, полная самых разных, но чаще драматичных событий: «Я познакомилась с Сережей на Николиной Горе… Это было очень давно. Моя подруга, Наташа Кекчеева, жила рядом, и я к ней приехала. Мне понравились два мальчика: Сережа Капица и Саша Чудаков… Сережа проявлял большую настойчивость. Но это было неудачное время, и многие считали сумасшествием иметь с ним дело, поскольку в это время его отец был в опале. Очень грустно было смотреть на их разбитую семью, они никогда не ночевали в Москве, многие родители запрещали своим детям бывать в этой семье, боялись арестов. Хотя в Москве была большая квартира, кабинет, они (родители Сергея Петровича) всегда уезжали на дачу. И мы должны были по очереди к ним ездить. Сейчас, когда мне самой приходится жить здесь в одиночестве, я очень хорошо понимаю, как необходимы были для них наши приезды.

Там тогда не было отопления, печи были как в вагонах — в виде автоклава. Круглые такие, обшитые железом, они плохо отдавали тепло. Первая зима, которую они провели на даче, была особенно мучительна для них. Сделали камин и постоянно сидели у камина. Три поручения я выполнила, оказавшись в их семье. Первое — усыпить собаку, у которой от холода парализовало задние ноги, потом — отдать домработницу в психиатрическую больницу. И, наконец, продать машину по объявлению, чтобы было на что жить»…

Со всеми этими заданиями «новобрачная» справилась. Машину, спортивный двухместный «бьюик», подаренный Г. К. Орджоникидзе Капице еще в конце 1920-х годов, отогнала в Москву и продала. Пока ехала от Николиной Горы до столицы, переживала страшно: водить машину она, конечно, умела, а вот прав водительских у нее тогда и в помине не было!

* * *

Первые годы семейной жизни оказались настоящим испытанием для всех.

В огромной квартире на Ленинском проспекте, где молодоженам пришлось жить целых 20 лет, народу хватало. Кроме Сергея Петровича и Татьяны Алимовны там оказалось еще три семьи родственников, с детьми, невестками, старыми няньками, а иногда и с деревенскими домработницами.

Невестки любили петь в самодеятельности. Спевки и занятия проходили прямо в квартире, при этом предпочтение отдавалось каким-то украинским операм. Разучивали их днями напролет, громко и хором.

Молодые домработницы, спавшие из-за перенаселенности квартиры на деревянных антресолях, сколоченных в ванной, иногда дрались, а единственная на всех кухарка оказалась бывшей женой царского полковника и возненавидела всех и сразу, только переступив порог квартиры…

Порядок в квартире навела Анна Алексеевна, очень решительно и необычно. Даже такая же отважная и умная невестка, как Татьяна Алимовна, удивилась — и запомнила введенную в практику систему дежурных жен.

«Я такого ни в одной стране не видела. Кухарка приходила, она ненавидела эту работу. Она была вдова полковника. Она нас всех презирала. Во-первых, за возраст; во-вторых, денег получала мало. Капицы давали по 300 рублей на семью. Дежурная жена должна была месяц на эти 300 рублей закупать продукты и иметь дело с этой кухаркой. Тяжелее всего было тем, кто работал и не мог вникать в то, что готовила кухарка. Деньги были ничтожные, и готовила она еду из субпродуктов: вымя, легкие… А едоки были молодые мужчины: Андрей, Леня, Сережа. Работающим мужчинам хотелось мяса…» — вспоминала Т. А. Дамир.

Дежурные жены по очереди несли свое дежурство по всей квартире. Они отвечали за питание, уборку, детей на всех 250 квадратных метрах. Это был для невесток от свекрови, выражаясь по-современному, чистый «квест» или «адвенчура».

Татьяна Алимовна еще тогда, в 1949 году, и восхитилась, и удивилась тактике Анны Алексеевны:

«И вот мы с Сережей не выдержали и стали при помощи моих родителей питаться сами. Никто не возражал против моих действий. Сережа в 6.30 уезжал на работу и с нашим домашним бытом не сталкивался. Жили довольно дружно, только один раз домработницы порвали платья друг на друге. Но все благополучно закончилось»…

При таком самопожертвовании, которое невозможно без истинной любви, все трудности, невзгоды, горести всегда преодолеваются, и всегда все заканчивается благополучно. Если любовь освещает наш путь, как это всегда было в семьях Капиц, то по-иному и быть не может.

Сергей Петрович и Татьяна Алимовна прожили вместе 63 года, у них была большая и дружная семья: сын, две дочери, четыре внука.

Глава пятая

СТАНОВЛЕНИЕ

В Институте физики Земли

С переходом в новый институт, занимавшийся принципиально другими проблемами, Сергею Петровичу предстояло резко изменить вектор своих научных интересов: от аэродинамики перейти к минералогии. При этом важную роль сыграла, по-видимому, его ранняя увлеченность минералогией.

В Институте физики