Внедорожник в стремительном порыве своей многолошадной мощи, взметая клубы пыли, несся по наезженной в поле дороге от городка, подарившего им, посчитавшим себя вершителями судеб, иллюзию вседозволенности.

Джип выехал проселочной дорогой на асфальт и уже проехал километров двадцать. Рябой обратил внимание на то, что не слышит стонов Сусела, и повернулся назад.

– Стольник, ты почему молчишь, не говоришь, что Сусел вырубился? – с негодованием спросил он.

– А зачем? – безразлично спросил Харитон. – Он спокойно умирает. Спокойная смерть бывает наградой за такую неспокойную жизнь.

– Какая смерть? Ты что! Он подельник наш, каждый из нас мог быть так сейчас подстрелен, – напрягся как струна Рябой.

– Кровь из него вытекает, а с ней жизнь, – задумчиво протянул Харитон.

Его тошнило, и невыносимо кружилась голова.

Джип свернул с трассы на грунтовую дорогу, уходящую в лес.

– Вот псих, – злобно прошипел Рябой.

– Псих, но мы же это знали, когда брали его на дело, – осек Рябого Николс.

– Что ты его защищаешь? Он Сусела заживо хоронит, а ты его защищаешь.

– Ты видел, как он ментов уронил?

– Нет, не видел, за камерами Сусел наблюдал, я сейф чистил.

– Покажи ему свое оружие, – распорядился, глядя в зеркало заднего вида, Николс.

Стольник с безразличием вытянул между водительским и передним сиденьями руку с висящим на шнурке окровавленным пистолетом.

– Он что, пистолетом на шнурке вырубил ментов? – сделал поразившее его открытие Рябой.

– В том-то и дело, – подтвердил Николс. – Может, и по-идиотски, но он нас вытащил из этой заварухи и спас мне жизнь.

– А почему ты не стрелял? – изумился Рябой.

– Стреляя, и убить можно, – превозмогая накатывающую тошноту, объяснил Стольник. – А мне не нравится людей убивать.

Рябой, не зная, что сказать, просто уставился на Николса, следящего за дорогой.

– Да не умеет он просто стрелять, что непонятного, – хмыкнул тот.

Джип остановился на поляне. Николс и Рябой вытащили Сусела из машины и положили на траву. Футболка была пропитана кровью с двух сторон, ранение оказалось сквозное. Стольник тоже вылез из джипа. Деревья танцевали вокруг. Земля, шатаясь, пыталась сбить его с ног, но он сопротивлялся, покачиваясь в противоположную сторону.

Рябой раздвинул одежду Сусела, и все увидели, что кровь течет очень медленно, возможно, из-за того, что ее уже было много потеряно. Невооруженным глазом было видно, что подельник доживает последние секунды жизни.

– Стольник прав, Суселу хана, – сухим холодным голосом патологоанатома сделал вывод Николс.

– Вот черт! – выругался Рябой. – Что же можно для него сделать? Нельзя же просто смотреть, как он умирает!

– Ему уже и врачи не помогут, не то что мы, – недовольно буркнул Николс. – Давай лучше думать, везти тело с собой или бросить где.

– Везем, конечно, хоронить некогда, а бросать не по-пацански.

– Вы что, хотите, чтоб он жил? – поинтересовался Харитон.

– Ты что, совсем дурак? – опять вспылил Рябой. – Он такой же, как мы. Пока мы сами хотим жить, мы сделаем все, что можем, чтоб и он жил.

– Жаль, что только ничего не можем, – прикусив губу, добавил Николс.

Стольник встал на колени перед раненым и приложил правую руку на переднюю рану, а левую на заднюю. Раны на глазах стали затягиваться, вздох облегчения вырвался из губ Сусела, это из него ушла смерть. Его щеки порозовели…

– Ни хрена себе! Как это так? – в страхе отпрянул в сторону Рябой.

У Николса от увиденного встали дыбом волосы.

– Просто у него дырка на душе, а я ее закрыл, – тихим голосом объяснил Стольник. – А теперь я посплю немного.

Он лег на бок в позе зародыша и закрыл глаза от крутящегося мира.

Николс торопливо подошел и отдернул футболку на его спине.

– Стольник, у тебя самого дырка от пули в спине, только крови почти нет, – заупокойным голосом сообщил он.

Двое бандитов замерли в немом уважении. Этим молчанием все было сказано. Они готовились проститься с одним, а придется прощаться с другим подельником.

Стольник, так же лежа на боку, протянул руку себе за спину, в то место, где чувствовал непонятный до этого холодок. Засунув пальцы в рану, он выдернул кусочек свинца, застрявший между позвоночными дисками. Осмотрев его, Стольник выкинул пулю в сторону.

– А теперь я точно посплю, – произнес Харитон и потерял сознание.

Диски богов выжигали поле боя ливнем из «лучей смерти». Только отдельные группы титанов, объединившиеся в пары, тройки или четверки, могли противостоять атакам дисков. Остальные, кто с бо́льшим, кто с меньшим успехом, уклонялись от выстрелов, оттягивая момент смерти. У них еще оставалась надежда дожить до заката. Лишь надежда, веры уже не было.

Тор оббежал вокруг корабля, стремясь приблизиться к жене и сыну. Он понимал, что ни один воин не сможет выжить в битве с богами, обороняясь в одиночку. Единственная надежда – это встать в треугольник и принимать бой вместе.

Выйдя из-за подбитого диска, он увидел, что шесть кораблей атакуют с разных сторон Лою и Тота, стоящих спиной к спине.

Выстрел первого корабля Лоя парировала ответным ударом, второй отбила щитом по касательной, не принимая выстрел на весь щит, поскольку его энергопоглощения могло не хватить. Выстрел третьего корабля жена Тора отразила мечом. Эта техника требовала филигранного владения клинком и применялась титанами крайне редко. Выстрел четвертого корабля пришелся на щит, почти вертикально сверху, и Лою вдавило в землю чуть ниже колена.

Тот стрелял в диски, после того как они совершали атаку и уходили на новый виток планирования. Он был способным воином, поскольку из четырех атаковавших дисков два задымились.

Боковым зрением Тор заметил, как находившийся неподалеку его двоюродный брат Тюр пытался отбить «луч смерти» круговым движением меча, но сила выстрела оказалась настолько сильной, что его рука сгорела почти мгновенно.

Тор кинул пучок энергии и сбил второй диск, который пикировал с целью добить Тюра, кривившегося от боли, но перевешивающего щит на живот и беря меч в левую руку. Его воля к победе была выше физической немощи и боли и оказалась неподвластна страху.

Рядом раздался взрыв, и Тора отбросило в сторону. Прикрывая брата, он пропустил атаку на себя. Встать оказалось тяжело, левая нога выгибалась в обратную сторону чуть ниже колена. Отскочив к сбитой тарелке, Тор упал на почерневший труп серого бога, успев заметить, что в битву его родных против шести кораблей включились Тон и Лаккит. Последнего все за веселый нрав, безалаберность, а также хитрость и склонность к лжи с детства называли Локи.