— Сына? — насторожилась Лена. — А что, у него еще сын есть?

— Ну да, сын. Правда, не его, — охотно делилась женщина чужими тайнами. — Его бывшей.

— Как это? — не поняла девочка.

— Ну когда он женился, то у его жены, Людмилы, уже был ребенок. Мальчик. Она-то Николая постарше лет на шесть. Я тогда еще, как узнала, на ком он жениться собирается, все поняла, — с досадой произнесла Елизавета Львовна. — У меня младшая дочь с ним в одном институте училась, приходил иногда к нам за какими-то книжками. Серьезный мальчик. А та вертихвостка — она не из Москвы, да еще ребенок неизвестно от кого. Снимала тут квартиры, кем только ни работала. Он с ней в ночном клубе познакомился. А какой может быть толк от такого знакомства! Ясное дело, ей прописка нужна была постоянная, да чтобы кормили-одевали. Сначала, видимо, голову ему закрутила. Когда дочь родилась, Николай в жене души не чаял. Милочка то, Милочка се… А Милочка накрасится, намажется и на весь вечер уходит куда-то. Сын, Тоша, он уже большой был, у нее вместо няньки сидел с Машенькой. Потом меня попросили помогать — мол, управиться не может. А ей ни сын, ни дочь даром не нужны. Она хвост задрала и уехала. Даже не предупредила никого. Николай чуть не поседел — искал жену по моргам и больницам! А через неделю объявилась — говорит, что замуж выходит, на детей права не предъявляет, потому что ее нынешнему мужу чужие дети ни к чему.

— Как же так можно? — искренне удивилась Лена.

— А вот так и можно, — поджала губы рассерженная Елизавета Львовна. — Так что теперь и дочка, и сын — на Николае.

— А где сын? — осторожно спросила девочка.

— Отдельно живет. Он Наташеньку не принял. Считает, что его мать из-за нее ушла. А тогда как вышло: Николай у Наташи уроки английского брал, частные. У них в банке было место на повышение, но для этого требовалось язык хорошо знать. Вот он и стал по вечерам ходить к ней заниматься. Но у них ничего серьезного не было тогда, — деловито объясняла старушка, обрадованная тем, что появился слушатель. Видимо, эта тема ее очень волновала, и ужасно хотелось с кем-то поделиться. — А Людмила воспользовалась этим, стала скандалы устраивать, что он ей изменяет. Николай сначала объяснял, как дело обстоит, а потом понял, что ей только повод нужен, и рукой махнул. Думал, пройдет. Говорил мне, что ей надо выходить почаще, чтобы она от домашних забот отвлеклась. А что там отвлекаться! Она и так дома ничего не делала.

Елизавета Львовна перевела дух, налила себе еще чашку чая и, убедившись, что Лена внимательно ее слушает, продолжила:

— Когда жена пропала, Николай места себе не находил. Работу забросил, с дочкой все возился. Ей тогда десять месяцев всего было. А потом, когда Людмила по телефону объявилась и все ему выложила — и что он жизнь ее испортил и что ребенка на него оставляет, он просто не знал, что делать. Меня попросил дом вести. Я бы с радостью, но своя внучка есть. Тоже внимание нужно. Договорились так — я с утра сижу с мальчиком, а после обеда — до прихода с работы Николая — Наташа. Вот тогда у них все и завязалось, — с удовольствием сообщила женщина.

— Что завязалось? — не совсем поняла Лена.

— Ну, роман. Она с девочкой сидела до самого вечера, потом его ужином кормила, разговаривали. А через полгода Наташенька за него замуж вышла. Она умница, Машку любит как родную. И Николай ее любит очень. Все бы хорошо, да только Тоша ее не принял. Решил, что мать ушла из-за Наташи. Что отец ей изменял, и она не смогла так больше жить. Понятно — она же мать, и сын ей больше верит, чем отчиму и мачехе, — пожала плечами Елизавета Львовна. — Вот из-за этого теперь он живет отдельно. Николай ему прежнюю квартиру оставил. А парень совсем с ума свихнулся. С Наташей за все время, как она замуж вышла, трех слов не сказал. Наверное, теперь и сам знает, что не прав, а признаться в этом не может.

— Он работает?

— Нет еще, учится пока. Николай ему денег дает, на питание, одевает.

— А мама?

— А что мама? — в сердцах сказала женщина. — Звонит раз в месяц, говорит три минуты и опять исчезает. А парень ждет. Ее бы родительских прав лишить! Она любой момент может появиться, если ее там в Париже припечет. Скажет, мой сын и его квартира — моя квартира! Я бы таких…

Тут она спохватилась, что рассказывает все это не подруге своих лет, а девчонке-школьнице, и заторопилась:

— Мне пора, пожалуй. Только ты меня не подводи. Не говори никому о нашем разговоре, ладно?

— Не скажу, — кивнула Лена.

Елизавета Львовна быстро собралась и ушла домой.

Девочка осталась одна в огромной квартире, посмотрела на часы: половина второго. Скоро Машка проснется, надо будет ее кормить, играть с ней, веселить, а настроение — никакое. После этого разговора Лена никак не могла прийти в себя. Это же надо — какие бывают ситуации в жизни! Почище, чем в кино. Она пыталась представить себе женщину, которая бросила двоих детей и уехала куда-то, и не могла. Ее мама… Просто немыслимо, чтобы она вдруг исчезла, а потом позвонила — до свидания, я нашла свое счастье, а вы тут живите как можете, мне до вас дела нет никакого. Бред!

Но это правда. И маленькая Машка оказалась не нужна своей маме. А ее сын теперь живет один в квартире, которую ему подарил отчим, человек, который не обязан о нем заботиться. А если бы Николай был эгоистом, который думает только о себе? Тогда ее сын оказался бы на улице! Неужели она этого не понимала?!

Скорее всего, все понимала. И замуж вышла за Николая только для того, чтобы иметь возможность присмотреть себе кого-то поинтереснее: поденежнее, с другим положением. А если и новый муж покажется ей недостаточно выгодным? Так и будет бросать одного-за другим? А впрочем, это ее личное дело. Хотя не совсем. Это еще личное дело ее детей. Хорошо что Машка маленькая и вряд ли помнит свою сумасбродную мамочку. Но вот сын…

В соседней комнате проснулась Машка. Она замурлыкала что-то: наверное, рассказывала Мыше свой сон. А может, просто пела. У нее был неплохой голосок, и Лена иногда с ней распевала детские песенки.

Лена улыбнулась и пошла к малышке — поднимать, умывать, кормить и все такое прочее. Книжку для чтения посмотреть дома она забыла, так что придется выкручиваться самостоятельно, без помощи писателей.

Антон не утерпел до вторника. Позвонил накануне тренеру, сказал, что зуб разболелся — пригодилась вчерашняя заготовка! — и отменил свою тренировку. Тренер выслушал молча, потом предупредил, что скоро соревнования и что проблемы с зубами желательно решать в свободное время. Антон это и сам знал. Но почему-то ждать еще один день не мог. Ему очень хотелось навестить Машку.

Он поехал сразу после уроков. Немного волновался. На новоселье он Машу так почти и не увидел — только с Миленой в коридоре. Около сестренки в тот день все время крутилась Наталья, а пересекаться с ней ему не хотелось. Ни за что. С Машей он виделся не часто. И очень скучал.

У него был свой ключ от квартиры. Николай дал его ему и сказал, чтобы он приезжал в любое время, когда захочет. Мало ли что может понадобиться! Показал место в тумбочке, где всегда будут лежать для него деньги — на всякий случай. Разрешил пользоваться своим компьютером и книгами. В общем, продемонстрировал: «Мой дом — это твой дом». Но этот дом был для Антона чужим. По крайней мере, пока в нем живет Наталья.