Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Промаявшись ещё минут сорок, Уэнсдэй аккуратно собирает разложенные по кровати листы и складывает их обратно в папки.
Глаза предательски слипаются, что вовсе не способствует концентрации — и окончательно сдавшись, она решает просто лечь спать.
Если не считать необходимости написать идиотское эссе по истории искусств, завтрашний день полностью свободен — а значит, можно будет с новыми силами взяться за расследование. Например, вернуться к дому, где проходила вечеринка и попробовать разузнать у соседей имя хозяина.
Благополучно проспав первые два будильника, она поднимается с кровати только к одиннадцати утра. Соседка уже бодрствует и занимается совершенно непривычным для себя делом — сидит над учебниками, недовольно насупив брови и поминутно издавая сокрушенные вздохи.
— Господи, ну зачем я сюда поступила… — едва не плача, канючит Энид и роняет голову на раскрытую тетрадь с длинным конспектом.
— Ученье — свет, — бесстрастно бросает Уэнсдэй, собирая волосы в аккуратный высокий пучок и подхватывая с верхней полки шкафа большое чёрное полотенце.
— А неученье — приятный полумрак! — страдальчески восклицает блондинка, с досадой захлопнув увесистый талмуд и пренебрежительно толкнув книгу на край стола. — Давай съездим в город позавтракать? Мне срочно нужен огромный кусок чизкейка и чашка самого сладкого латте. Основы графического дизайна вгоняют меня в депрессию.
— А привычка поглощать сладости в таких количествах может вогнать в инсулиновую кому, — иронично возражает Аддамс, набрасывая шёлковый халат поверх короткой пижамы. — И у меня сегодня другие планы.
— Какие такие планы? — Синклер мгновенно обращает на неё заинтересованный взгляд и хитро подмигивает. — Поедешь к своему красавчику-профессору?
— Оставь свои фривольные фантазии при себе, — смерив невыносимую соседку ледяным взором, она решительно направляется к выходу из комнаты, намереваясь поскорее принять душ и приступить к более важным делам.
Но с обратной стороны двери Уэнсдэй поджидает неприятный сюрприз — прямо на полу в коридоре лежит очередная её фотография с аккуратным красным крестиком в области лица. Украдкой бросив взгляд через плечо на соседку — благо, чрезмерно впечатлительная Энид снова склонилась над учебниками и не может лицезреть новую угрозу — Аддамс наклоняется и осторожно подхватывает снимок за уголок.
Изображение нечёткое, пиксельное, словно сделанное издалека и специально увеличенное на компьютере. На фотографии она стоит вполоборота в одном из коридоров Гарварда, прижимая к груди внушительную кипу книг. Судя по одежде, это тот самый день, когда она ходила в библиотеку, чтобы взять оттуда дополнительные материалы для написания эссе.
Сложив листок пополам, Уэнсдэй быстро убирает его в карман халата и направляется в ванную, погрузившись в напряжённые размышления.
Довольно странно.
К чему всё это? Предупреждение, чтобы она прекратила расследование? Или знак того, что она следующая жертва? Пазл из мелких деталей никак не складывается в голове.
Дивина тоже получала угрозы — только по телефону. Но если маньяк сумел раздобыть номер Флоренс, зачем ему теперь так сильно рисковать и регулярно пробираться в общежитие ZETA?
Множество вопросов без ответов.
Запутанная паутина неразгаданных тайн.
Быстро покончив с водными процедурами, Аддамс возвращается в свою комнату и снова распахивает шкаф — за десять минут в душе она успела придумать подходящую легенду для опроса соседей. Как правило, люди не склонны запоминать представителей докучливых профессий вроде социальных работников или риэлторов. Нужно только подобрать неприметный образ. Поразмыслив с минуту, Уэнсдэй снимает с вешалки строгий брючный костюм в мелкую полоску, который она надевала лишь раз на финальный вступительный экзамен в Гарвард — и то по настоянию матери, чтобы не шокировать приёмную комиссию вызывающе-мрачным видом.
— Если ты к своему красавчику, то лучше выбери что-нибудь посексуальнее, — Синклер неодобрительно косится на строгий закрытый пиджак и застёгнутую на все пуговицы белую блузку. — Похожий костюм моя бабушка обычно надевает на похороны.
— Вставай, поедешь со мной, — заявляет Аддамс тоном, не терпящим возражений, попутно зачёсывая смоляные пряди в гладкий низкий пучок на затылке. Раз уж ей предстоит сыграть роль риэлтора, заинтересовавшегося таинственным домом, понадобится и фальшивый покупатель.
— Куда? — блондинка удивлённо вскидывает брови, но всего секунду спустя нежелание заниматься учёбой перевешивает, и она с готовностью подскакивает на ноги.
— Завтракать, конечно, — уверенно врёт Уэнсдэй, не моргнув и глазом. — Но сначала заедем в одно место. И оденься нормально, а не так, будто на тебя стошнило единорога.
Приходится потратить ещё добрых двадцать минут, чтобы выбрать из гардероба соседки наряд, не способный спровоцировать приступ эпилепсии. Ценой титанических усилий Аддамс удаётся заставить Синклер надеть простое бежевое платье до колен и избавиться от всех кричаще-ярких аксессуаров.
А ещё приходится рассказать ей об истинной причине вылазки в город — чтобы неугомонная соседка не ляпнула лишнего в самый неподходящий момент.
— Мне совсем это не нравится… — заключает Синклер, выслушав план действий. Она с нескрываемым недовольством скрещивает руки на груди, а обычно беззаботное лицо приобретает несвойственное ей хмурое выражение. — Полиция уже ищет Дивину. Почему бы тебе не оставить это дело?
— Если не хочешь, можешь не ехать, — невозмутимо отзывается Уэнсдэй, прекрасно зная, что Энид уже не откажется. Помимо невыносимой докучливости, блондинка обладает обострённым стремлением заботиться обо всех и вся. Обычно это раздражает до зубного скрежета — но сейчас может оказаться весьма полезно.
— Я ни за что не позволю тебе ехать одной, это ведь может быть опасно! — с энтузиазмом возражает соседка, явно не осознавая, что только что благополучно повелась на простейшую манипуляцию.
Аддамс вовремя прикусывает язык, чтобы не отпустить саркастичную колкость о том, что в случае опасности от Синклер не будет никакого толку. Если план с допросом соседей провалится, придётся прибегнуть к излюбленному взлому с проникновением — и будет совсем не лишним, если блондинка постоит на страже. В любом случае, её содействие сейчас как нельзя кстати — поэтому Уэнсдэй заставляет себя воздержаться от ядовитых комментариев и молча подхватывает висящий на спинке стула рюкзак.
Всю дорогу до злополучного дома Энид ёрзает на пассажирском сиденье и нервно комкает отделанный кружевом подол платья — на её лице написано такое волнение, словно маньяк может схватить их обеих посреди бела дня в оживлённом районе. Уэнсдэй же делает про себя закономерный вывод, что привлекать соседку к расследованию было абсолютно идиотским решением. Та слишком непоследовательна и совершенно не
