— Фу, грубиян, — тихонько засмеялась девушка и ещё плотнее прижалась к боку Максима. Она едва доставала головой ему до плеча, и на какое-то мгновение ему показалось, что рядом девчонка-школьница. Однако тут же Макс опомнился. Какая, к черту, девчонка! Эта Яна, пожалуй, успела повидать виды. Бойкая девица, ничего не скажешь. Впрочем, не все ли равно? Даже лестно в разговоре с приятелями эдак небрежно упомянуть о своем знакомстве с журналисткой, которая работает на известной во всей губернии телекомпании «Эхо».

Глава 6

На следующее утро после спектакля Яна проснулась со смутным ощущение чего-то нового. Не хорошего, а именно нового. Быть может, беспокойного, неизвестного — но все-таки нового, другого, неожиданно появившегося в се жизни. Она никак не могла понять, что же это такое. Вроде бы её профессия предполагала постоянную новизну впечатлений, морс информации и все прочее… Однако же вот иной раз поди пойми, что творится в душе!

Впрочем, уже к завтраку это ощущение испарилось. Кофе оказался слишком горячим и слабым, йогурт отдавал дешевым мылом, а хлеб выглядел как-то подозрительно. Впрочем, это как раз было немудрено, если учесть тот факт, что батон этот Яна покупала дня два назад. В результате кофейная бурда была выплеснута в раковину, полупустой стаканчик йогурта и остатки батона нашли последнее пристанище в мусорном ведре, а недовольная жизнью Янка отправилась на работу.

Там её несколько утешило отсутствие Оленьки Байковой. «Заболела, — пояснил Эдик кому-то из отдела новостей. — Позвонила сегодня, говорит, простудилась». Ну, болеет и болеет, Янке от этого только лучше. Не нужно любоваться на ненавистную физиономию бывшей подруги. А Олега она при желании вообще может не видеть долго — его кабинет на другом этаже и с «новостями» он по работе почти не пересекается. Его дело — заниматься с программами телекомпании, а у Яны записи программы нет. И неизвестно, захочет ли она продолжать делать свой «Бутерброд». Пока, ввиду последних событий, такого желания у неё не было.

Не успела Янка спуститься в курилку, как в кармане запищал мобильник. На экране высветился номер отдела новостей. Чертыхнувшись, она рявкнула:

— Ну, что там у вас?

— Давай сюда, тебе ехать пора! — скомандовал Эдик. Вернувшись на рабочее место, Яна недружелюбно поинтересовалась у своего непосредственного начальника:

— А что, обязательно названивать нужно было? Подождать пять минут никак нельзя?

— Да кто тебя знает, где ты пропадаешь, — парировал Эдик. — Ищи тебя по всем кабинетам, больше мне делать нечего. Давай живенько собирайся.

— Куда? — лениво спросила Яна.

— В Думу, в областную, куда ж ещё! Вообще-то Байкова должна по графику ехать, так ведь нету её. Давай-давай, Янка, собирайся. Сама знаешь — эти изверги дверь закроют, фиг войдешь после начала.

— Ладно-ладно, не пыли, — все так же лениво протянула Яна. — С кем ехать-то?

— С Денисом. Он уже внизу, с камерой.

Не торопясь, Яна подошла к своему столу, порылась на полке, перебирая кассеты. Выбрала одну, взяла со стола блокнот и под возмущенное клокотание Эдика медленно направилась к выходу.

День явно не задался. Утренние предчувствия обманули. Садясь в машину, Яна споткнулась на ровном месте и едва не протаранила головой дверцу. Потом водитель Леша, известный своей любовью к езде неведомыми переулками, вперся на совершенно разбитую узенькую улочку и в результате наткнулся на перегородивший дорогу мусоровоз. Пришлось возвращаться задом целый квартал. Кроме того, в машине у Леши отвратительно пахло кокосовым освежителем воздуха, от которого Яна морщилась и чихала. А глядя в зеркало заднего вида на Дениса, беззаботно потряхивающего головой в такт музыке из плейера, она совсем скисла.

В огромном зале заседаний места для журналистов на галёрке были уже почти все заняты. С неудовольствием Яна заметила, что и на ее привычном кресле успела расположиться Елена Коротич, журналистка другой телекомпании. Свободным оставалось лишь место рядом с Коротич. С тяжелым вздохом Янка уселась вплотную к ней. Неудачи продолжали её преследовать — сидеть рядом с Еленой не хотел никто. Эта невысокая толстая дама неопределенного возраста отличалась не только экстравагантной внешностью (волосы она красила исключительно в синие тона, меняя лишь оттенки от голубого до густо-фиолетового), но и не в меру непринужденным поведением. Она могла расхохотаться мефистофельским смехом в разгар официального заседания, а на пресс-конференциях, выслушав ответы на все заданные вопросы, способна была заявить густым басом: «Нет, ну я ваше ничего не поняла!» Как-то раз Коротич посреди брифинга с имевшим неосторожность не угодить ей чиновником просто-напросто демонстративно сделала вид, что заснула.

Заседание началось. Яна пристроила поудобнее блокнот, стараясь не обращать внимания на удушливо-приторный аромат парфюма своей соседки. «Это почище кокоса будет, — подумала она. — Зато потом запах в Лешкиной машине покажется просто райским». Устроившись, Яна привычно поискала взглядом Незнайку. В большом зале было всего четыре точки, с которых можно было нормально снимать. Денис успел их выучить. Однако сейчас, вместо того чтобы начать работать, он сидел на корточках и сосредоточенно возился со своим штативом. Янка вспомнила, что ещё несколько дней назад. Незнайка жаловался на то, что у него разболталась какая-то железка. Значит, юный оболтус забыл отнести штатив техникам.

В начале заседания обсуждались вопросы, совершенно для Яны неинтересные. В ожидании выступления нужного ей депутата она откинулась на высокую спинку своего кресла и бездумно уставилась на вычурный плафон на потолке. «Интересно, позвонит Максим или нет? Впрочем, он ведь предупредил, что сам надоедать не будет, а дождется моего звонка. Позвонить, что ли, ему? А зачем он мне нужен? Вообще-то парень он ничего… Только странный какой-то… Не поймешь, что у него на уме. Ладно, можно и позвонить через недельку. Фотографии отдать. Или лучше дня через два, а то через неделю он вообще забудет, кто я такая. Объяснять ещё придется, терпеть не могу…»

Её вывели из задумчивости невнятное бормотание и возня Коротич. Очнулась она вовремя — нужный ей человек как раз откашливался перед тем, как заговорить. Яна, смотря в сторону Дениса, приподняла руку и нарисовала пальцем в воздухе кружок — знак для оператора, что пора снимать. Однако Незнайка вновь принялся что-то подкручивать на штативе. Рассвирепевшая Янка уже показывала ему кулак, и тут бедный Незнайка, подхватывая камеру, жалобно и довольно громко хриплым шепотом пожаловался на злополучный штатив:

— Ну не стоит, не стоит он у меня!

Слышала это почти вся галерка. Никто из депутатов так и не понял, чем был вызван ажиотаж среди прессы. Народ сдавленно смеялся, зажимая рты ладонями. Яна просто тихо сползала с кресла,