– Из-за тебя мы провалим это задание. Ты толстая, никчемная курица. Вместо того чтобы заниматься спортом, ты жрёшь пончики и жирную пищу. Твоя задница не помещается ни в один проём. Ты страшная и безобразная! – я была настолько зла на неё, что не осознавала, что мои слова могут причинить ей боль. Но если бы я молчала, мы бы никогда не прошли это препятствие. На самом деле я так не думала, но мне нужно было её хоть как-то расшевелить. Эйдж вскипела, ей надоело слушать все те мерзкие слова, которые я ей говорила, и она с яростью стала ползти по канату, приговаривая:

– Я сама придушу тебя, Ноэль, если ты сейчас не заткнешься!

– О Боже, да я только буду рада, если мы доберёмся, сама себя придушу! – я улыбалась во весь рот, наблюдая, как Эйдж ловко карабкается по канату, зло на меня поглядывая.

Задание с канатной дорогой было пройдено очень хорошо почти всеми командами. Мы оставались на том же третьем месте. Нам снова выдали палатки и еду, что очень порадовало. За целый день мы проголодались. Перекусив и выпив горячего чая, я почувствовала, как меня тут же потянуло в сон. Голова болела, а кости крутило и ломало. Меня бросало то в жар, то в холод. Нога ужасно болела. Снимать повязку я категорически отказалась. Закутавшись в плед, я попыталась уснуть.

– Энни вся горит и бредит. Она просила никому ничего не говорить, но мы подумали, что вы должны знать, – сквозь сон я услышала голос Эйдж.

– Вы правильно сделали.

Хантер! Я резко открыла глаза.

– Что тебе нужно? – я попыталась встать.

– У тебя жар. И почему ты ничего не сказала про рану? – он нахмурился, а потом взглянул на ребят, – оставьте нас.

Я легла, а он откинул одеяло и дотронулся до джинс, пропитанных кровью.

– Это небольшая царапина, ничего особенного.

– Снимай штаны! – он был зол, спорить с ним не хотелось, да и не было сил.

Стянув штаны, я присела и развязала повязку, корчась от боли. Всё бедро было красное, а рана припухла и из неё сочилась кровь. Хантер холодными руками осторожно дотронулся до ноги, изучая рану под тусклым светом фонарика.

– Я сейчас вернусь, сиди смирно.

Минут через двадцать он промыл мне рану спиртовым раствором и намазал какой-то мазью. Эйдж ему помогала. Потом он дал мне таблетку и приказал выпить литр воды, сказав, что после игр он меня собственноручно убьёт. Но я уже не придавала этому значения, я летала где-то между небом и землёй, погружаясь во тьму.

Ньюпорт, Северная Каролина, 2005 год

Проснувшись в холодном поту, я поняла, что только-только рассвело. Выбравшись из палатки наружу, я с жадностью глотала воздух. Нога была перевязана бинтами и практически не болела. Натянув штаны и ботинки, я села у костра и растревожила почти угасшее пламя.

– Ты как? – Хантер присел возле меня, протянув кружку с горячим кофе.

– Спасибо, что ничего не рассказал. Я в порядке, – я отпила глоток и вернула кружку.

– Рана на ноге – ещё не повод всё бросить и отдать победу, – он пожал плечами.

Я толкнула его в плечо и засмеялась.

– Ты в своём репертуаре. Тебе меня никогда не жаль, даже если я буду при смерти.

– Мне не жаль тебя лишь потому, что ты сильнее и выносливее, чем ты думаешь. Мне пора, скоро начало марафона, а я в жюри, – он отошёл на пару шагов, потом повернулся и посмотрел на меня. – Энни, не подведи, я верю в тебя. И удачи тебе!

– Спасибо, Джек! – мне кажется, я впервые назвала его по имени. Он подмигнул и испарился, оставив меня одну.

Последний день игр – это большой марафон. Нам всем выдали набитые камнями рюкзаки, от тяжести которых нас тянуло упасть на спину, что и случилось с Поттом: он рухнул на землю, и мы его еле-еле подняли, смеясь и подшучивая над ним.

Бежать с тяжёлыми рюкзаками очень сложно, половина ребят из разных команд просто падали на полпути. С учётом того, что дорога была вся размыта дождем, бежать было в два раза труднее. Мои ребята падали, поднимались и снова падали, умоляя меня оставить их в покое. Но я была непреклонна, каждый раз поднимая их, заставляла бежать. Мне кажется, они тихо меня ненавидели. Моя нога жутко разболелась, и кровь с новой силой хлынула из раны. Я сама падала, и меня поднимали, не давая уже мне самой сдаться. Мы бежали первыми, и я понимала, что это наш шанс выиграть эту жуткую, никому не нужную игру. Кто придумал эти игры?! Какой идиот?! И для какой цели?! Ответов на эти вопросы в моей голове не было! Как и понимания всех этих заданий тоже. Для чего и для кого? Что дадут нам эти игры. Уважение? Признание? Отличные отметки по физкультуре? Да кому это нужно?!

Я упала с криком, а небо в этот момент разделила пополам яркая молния, загрохотал гром, и с неба закапал дождь, усложняя нам путь. Мы карабкались в грязи, пытаясь добраться до финиша. Все абсолютно измотаны, обессилены и измучены. Кристен застряла, ребята пытались ей помочь, но сами глубже проваливались в грязь. До финиша оставалась всего пара шагов, собрав последние силы, мы пересекли финишную черту всей нашей командой «отверженных». Второй за нами пришла команда Стивена. Мои «отверженцы» были на седьмом небе от счастья, несмотря на усталость. Их родители и все ребята бросились поздравлять нас, обнимая и хлопая по плечам. Я упала на колени и подняла голову вверх, подставляя лицо дождю. Он безжалостно хлестал, не щадя меня. В голове была только боль, и мне хотелось зарыдать. Кто-то заставил меня подняться, а потом и вовсе меня взял на руки, открыв глаза, я увидела лицо Хантера и ухватилась за его шею. Уткнувшись в его плечо, я зарыдала. Я не знаю, почему я плакала, но сдерживать слёзы не было сил. Они рвались наружу, и я сильнее уцепилась за него, как за спасательный круг.

Я проспала почти двое суток, просыпаясь лишь для того, чтобы попить или сходить в туалет. Хантер постоянно делал мне перевязки, даже когда я была в полудрёме, и мазал какой-то вонючей мазью, приговаривая, что она волшебная и в аптеках не продаётся. Боль в ноге почти прошла, и я могла ходить, слегка прихрамывая.

В школе все разговоры были только об играх, несмотря на то, что впереди выпускной. Мои «отверженцы» стали сенсацией номер один, и я вместе с ними. Они радовались, как дети, но скорее не от победы, а от того, что они перестали быть предметом насмешек и издевательств, а стали своего рода легендой, на них будет равняться ещё не одно поколение «отверженцев». Наши фотографии поместили на доску почёта, рядом с предыдущими победителями, и на выпускной церемонии наградят медалями и грамотами. Мне нет до этого дела, я равнодушна к признаниям и наградам, похвале и всеобщей любви. Я сделала это ради них. Они заслужили это. Хотя бы раз в жизни – быть победителями! Для них это достойная мотивация для преодоления бесчисленных препятствий на жизненном пути.

И, как следствие, я стала всеобщей любимицей, на которую смотрели с обожанием, ставили в пример и пели дифирамбы. Но не все: были и те, кому моя победа была как кость в горле. И подвиги, которые я там совершала, тоже пришлись не всем по вкусу. Но я стала ЛЕГЕНДОЙ!