— Ага! А вздернулся Башка просто от скуки, — натянуто рассмеялся Борис.

Его слова заставили Юлю задуматься. Она с детства недолюбливала Генку, с тех самых пор, как он стащил и спрятал ее любимую куклу — не примитивную самодельную поделку из двух скрещенных палочек, обмотанных мочалом высушенного мха, а настоящую довоенную игрушку с отлитыми из пластмассы руками и ногами, которые можно было двигать и даже сгибать, тонко прописанным человеческим лицом и закрывающимися глазами. Генка прекрасно знал, да и все на Заставе знали, как Юля дорожит своей любимицей, и вернул куклу только после того, как она отдала ему кусок вяленого мяса, который стащила из дома втайне от отца. Это мясо предназначалось на ужин, и ей пришлось соврать отцу, что она съела его, а потом выслушать немало упреков и до слез обидных слов о необходимости экономить еду. С того момента прошло уже двенадцать лет, но Юлька до сих пор корила себя за эту ложь и так и не простила Башке его подлый поступок. Повзрослев, он ничуть не изменился, а остался все тем же хитрым, изворотливым, самовлюбленным эгоистом. Зная его вздорный характер, можно было легко представить, что Башка в приступе ярости убил дядю Ваню. Но в то, что он раскаялся после этого, да еще так сильно, что покончил с собой, — в это девушка никак не могла поверить. Скорее он стал бы запираться и врать, пытаясь выгородить себя. Обычно Башка с пеной у рта доказывал свою правоту, а если это не помогало, не задумываясь, лез в драку, но никогда не признавал собственных ошибок. Даже когда его бригада ни с чем возвращалась с охоты, что случалось довольно часто, Башка винил в неудаче кого угодно: кормщика, гребцов, но только не себя.

— Вы думаете, Башка решился на такой отчаянный шаг? Не очень-то это на него похоже.

«Даже совсем не похоже», — мысленно добавила Юлька.

Борис задумчиво почесал подбородок:

— Вообще-то, да. Вон он какую «пургу» нес насчет пожара. Так ты думаешь, помогли ему? — Борис мазнул по лицу Юли рассеянным взглядом и в упор уставился на сидящих на соседней скамье гребцов. — А, братья?!

— О чем ты? — опешил Лёнька.

— Ты дурачком-то не прикидывайся! — воскликнул Борис. — Я ведь слышал, как твой брат грозил убить Генку, когда он тебя на спортплощадке мутузил.

— Не было этого.

— Ах, не было? — делано удивился Борис. — Макс, подтверди!

Максим провел по лицу рукой.

— Не помню.

— Что значит не помню? Ты же сам их разнимал, — Борис растерянно оглянулся вокруг, призывая остальных в свидетели. — A-а, я понял. Вы все заодно! Ночью, пока никто не видел, пробрались втроем к Генке в медпункт, дали ему по башке, а потом повесили, будто он сам удавился.

Катерина закусила губу. Осматривая труп Геннадия, она обнаружила у него на голове, в затылочной области, обширную гематому. Вот только откуда об этом известно Борису? И, кстати, не такой уж сложный в медпункте замок! Во всяком случае, такой механик, как Борис, запросто мог его открыть. Да и не он один.

Женщина взглянула на Юлькин самодельный лук, подаренный ей Максом, который девушка аккуратно пристроила возле борта, потом перевела взгляд на самого Максима. С такими умелыми руками он справился бы с замком не хуже Бориса. Правда, Макс никогда не стал бы мстить Генке за оскорбление и разбитый в драке нос. А вот за смерть Ванойты, который фактически заменил Максу отца…

Но додумать свою мысль до конца Катерина не успела. Сидящая рядом с ней Юлька пронзительно вскрикнула, потому что младший из братьев внезапно вскочил на ноги и, схватив Бориса за шиворот, принялся трясти. Тот не растерялся и, улучив момент, двинул Саньку коленом между ног. За брата тут же вступился Лёнька. Сцепившись, все трое повалились на левый борт. Лодка угрожающе закачалась. Их нужно было срочно разнять, но Макс почему-то не спешил вмешиваться, а его лицо с устремленным в пустоту взглядом выглядело так, будто он спит с открытыми глазами. Не известно, чем закончилась бы эта внезапно вспыхнувшая драка, если бы не Седой.

— А ну стоп! — рявкнул он. Катерина даже не ожидала, что голос Седого может быть таким грозным. — Все по местам! Весла на воду! Ходу!

Клубок сцепившихся тел сейчас же распался. Очевидно, в бригаде Седого гребцы слушались своего кормщика беспрекословно. Братья вернулись на свои места и послушно вставили в уключины тяжелые весла. Их примеру последовал Максим, который в этом походе занимал место своего погибшего друга. Только Борис недовольно оглянулся на Седого, но, встретившись с его ледяным взглядом, который без преувеличения мог вызвать дрожь, не посмел ослушаться и тоже взялся за свое весло.

В наступившей тишине, нарушаемой лишь скрипом уключин да отрывистыми командами Седого, задающего ритм гребцам, Юля наклонилась к уху своей соседки и тихо прошептала:

— Катя, а вдруг убийца и вправду среди нас?

Катерина вздрогнула, словно ее окатили ледяной водой. Несколько секунд назад ей пришла в голову та же мысль.

* * *

Любимая полярная куртка оказалась бессильной против гуляющего над морем ветра, и концу дня Юля совершенно продрогла. Она надеялась согреться на берегу, у разведенного костра, но, несмотря на постепенно окутывающую лодку вечернюю мглу и стремительно темнеющую морскую воду, отец не спешил поворачивать к берегу. Да и где он, тот берег? После того, как узкая полоска земли на горизонте растворилась во мраке, Юле казалось, что лодка плывет в никуда.

Тревогу усиливало и возникшее среди членов команды напряжение. После внезапно вспыхнувшей драки, которую удалось остановить только благодаря решительному вмешательству отца, никто не бросался на соседа с кулаками, но мужчины настороженно косились друг на друга, и даже Максим не составлял исключения. Именно беспокойство за него и за отца — двух самых близких и дорогих для Юли людей, подтолкнуло ее отправиться вместе с ними в это рискованное плавание, а едва не закончившийся трагедией конфликт между братьями и Борисом только убедил ее в правильности принятого решения. Единственное, о чем она жалела, это о своем легкомыслии при выборе одежды. К ночи мороз усилился, и Юлька не выдержала.

— Папа, а где мы будем ночевать? — набравшись храбрости, спросила она. Чтобы отец услышал ее, вопрос пришлось повторить дважды.

— Здесь, — донесся с кормы его голос.

Здесь?! От неожиданности Юлька совершенно растерялась, но Макс заступился за нее.

— Лучше причалить к берегу, — предложил он. — Нормально поедим, согреемся, а то женщины совсем замерзли. Да и Катерине нужно прийти в себя.

Катя понемногу начала привыкать к постоянной болтанке, во всяком случае, ее больше не тошнило, хотя выглядела она по-прежнему неважно. Однако ни ее вид, ни доводы Максима отца не убедили.

— Нет, — отрезал он. — Пролив может замерзнуть. Нам нельзя медлить.

Макс озабоченно вздохнул, но перечить отцу не стал — видимо, мнение кормщика было решающим. Зато он снял свой непромокаемый плащ и протянул Юле: