– Зато теперь понятно, в каком состоянии находится Александр Михайлович, – робко заметила Нина, – он чуткая, нервная личность. Остро реагирует на любые раздражители, волнуется, и поэтому температура подскакивает.

– Глупости, – прошипел толстяк.

– Тридцать шесть и девять, – объявило сопрано.

– Хм, а сейчас показатель меньше, – удивилась Нина.

– Наверное, когда Саша волнуется, то теплеет, а если злится – остывает, – предположила Марина.

– Вечная батарейка просто название, – уточнила Энн, – она может работать примерно год. Подчеркиваю, работать. Время, когда термометр лежит в аптечке, не в счет.

– Мало кто постоянно пользуется градусником, поэтому батарейку редко меняют, отсюда она вечная, – влез в беседу Гарик.

– Да, – согласилась Энн, – но она не выдерживает температуры за сорок два градуса, выходит из строя.

– Надо нагреть Дегтярева! – предложил Гарик.

– Как? – поинтересовалась Нина. – Посадить его в горячую ванну? Или отправить в баню? Сауна в доме есть.

– Парилкой много лет никто не пользовался, – возразила я, – возможно, она уже не работает.

– Градусник в желудке, – уточнила Энн, – нужно довести его до предельного значения там. Выпить горячего…

– Чаю! – зааплодировала Нина и убежала.

Александр Михайлович насупился.

– Ладно, сначала я поем, а потом…

– Нет, нет, – остановила его Энн, – заливаем чай только в пустой желудок.

Дегтярев потянулся к пирогу.

– Не понял.

Гарик схватил тарелку, на которую полковник успел положить салат.

– Нельзя нажираться.

– Давайте будем вежливы по отношению друг к другу, – попросила Марина, – угощаться, откушать, поесть, отведать, трапезничать… Существует масса глаголов, «жрать» из них наиболее грубый.

Гарик сложил руки на груди.

– Александр Михайлович, тебе нельзя сейчас угощаться, откушать от пуза, отведать до рыгания, натрапезничаться по уши, нахлебаться, как поросенок, наесться, как удав!

Полковник исподлобья взглянул на подкидыша.

– Тридцать шесть ровно, – прочирикал термометр.

– Саша остывает, значит, он сердится, – промямлила Марина и ушла.

– Некоторые люди всегда убегают с поля боя, – констатировал Гарик.

– Если желудок будет полон, то мы не сможем нагреть источник энергии, – пояснила Энн, – пища помешает. Дядя Саша…

– Тридцать пять и восемь, – сообщил голос из живота.

– Уже бегу, – крикнула Марина и влетела в столовую с ворохом вещей в руках, – котеночек, надень кофточку, носки шерстяные, укрой коленочки пледом.

– Не хочу, – тоном, который не предвещал ничего хорошего, возразил толстяк.

– Милый, – принялась уговаривать его наша кулинарка, – я предлагаю тебе выгодные условия. Сейчас тепленько закутываешься, выпиваешь горяченького, разогреваешься до нужной температуры. Градусник умирает! А я потом угощаю тебя супом! Сборной солянкой с языком, копченостями и каперсами.

– Соглашайся, – посоветовала я, – очень заманчивое предложение.

Дегтярев почесал нос.

– Сейчас я не ем! Одеваюсь по полной, нахлебываюсь горячего чая, градусник ломается, я раздеваюсь и ем солянку. Так?

– Да, – хором согласились все.

И тут в комнату вбежала Нина.

– Вот, – выдохнула няня и положила на стол пластмассового мишку.

– Это зачем? – удивилась Марина.

– Мишаня-купаня, – объявила Нина, – с его помощью я проверяю, какая вода у Дусеньки в ванночке.

– Мне еще и мыться придется? – опешил полковник.

– Нет, нет, – в один голос заявили Марина и няня.

– Как нам узнать, что чай нужной температуры? – объяснила Нина. – Опустим в него Мишаню.

– Никогда, – отрезал полковник.

– Тридцать пять ровно, – заявил градусник.

– Ой, ой! – всплеснула руками Нина. – Александр Михалыч, любимый наш, позвольте носочки надеть на ваши ножки.

Последние слова няня договаривала, уже сидя под столом.

– Отстаньте, – начал отбиваться Дегтярев, – не желаю выглядеть идиотом.

– Если не уморить термометр, вы еще долго-долго будете всем температуру своего тела сообщать, – вздохнула Энн.

– Уф, – выдохнула Нина, вылезая наружу, – натянула носочки.

– Ловко у тебя получилось, – восхитилась я.

– На Афине натренировалась, – объяснила няня, – она терпеть не может зимой ботинки носить.

Дегтярев принялся делать странные телодвижения.

– С Александром Михайловичем легче, чем с Афиной, – сообщила Нина, – у него только две лапы, простите, ноги. А у собаки-то больше.

– Тридцать четыре и девять, – провозгласил термометр.

– Интересно, до какого значения может опуститься температура тела человека? – осведомилась Марина.

Гарик взял свой айпад.

– Так! Секундос! Вот! Нашел статью академика академии академических наук «Здоровье и жизнь отдельно взятого». Слушайте! У человека температура колеблется от тридцати шести до тридцати семи по Цельсию. И не зависит от тепла или холода в помещении. А у жабы температура зависит от окружающей среды. Если в помещении тридцать семь, то и у нее тридцать семь.

Нина показала пальцем на стол.

– Мишаня-купаня показывает – тридцать четыре и пять.

– Тридцать четыре и пять, – словно услышав это, пропело сопрано из живота полковника.

– Угарно! – рассмеялся Гарик. – Полковник превращается в жабу!

– Кто превращается в лягушку? – оторопел полковник.

– Ты! – со счастливым видом заорал Гарик.

– Тридцать четыре и два, – не замедлил сообщить термометр.

Я откашлялась.

– На столе прибор, который предназначен для жидкостей. Температуру воздуха он не измеряет. Академику академии академических наук, который строчит в интернете странные тексты, доверять не стоит. Человек не может превратиться в жабу.

– Почему нет, – заспорил подкидыш, – вспомним историю про Иванушку-дурачка, стрелу…

– Это сказка, – остановила я Гарика.

– Сказка ложь, да в ней намек, добрым молодцам урок, – продекламировала Нина, – ой! Я не так выразилась. Хотела объяснить, что в легендах и мифах мало истины. И потом, Иванушка был красавец, кудрявый блондин с голубыми глазами, стройный, несмотря на прозвище, умный. Александр Михайлович совсем другой…