– «Федор улетел. Кабинет. Статуи. Поднять им руки. Там секрет».

Александр Михайлович посмотрел на меня.

– От кого прилетело?

Я развела руками.

– Контакта в моей книжке нет.

Дегтярев развернулся.

– Однако человек знает, как тебе написать.

Я нажала на цифры.

– Номер не существует, – произнес женский голос.

– Угу, – пробормотал толстяк, – возвращаемся в офис. Кузя, отвлекись на минуту. Выясни, кто Дарье сообщение скинул? Дай ему мобильный.

Последние слова адресовались мне, я протянула королю ноутбуков трубку.

Кузя начал стучать по клавишам.

– Никому. Номер не российского оператора. Малоизвестная сеть «Брен» зарегистрирована в одной из бывших стран СНГ. Предупреждая ваш вопрос, отвечу. Симку можно купить из-под полы. У того, кто принял звонок, создастся впечатление, что вызов прилетел из-за границы, а на самом деле тот, кто решил с тобой поговорить, вполне может находиться в соседнем доме. Он коротко поболтал и выкинул сим-карту.

Полковник поджал губы и скомандовал:

– Пошли.

Я потрусила за ним, одновременно стуча пальцем по экрану.

– Дашута, – ответила Майя, – привет!

Я забыла поздороваться в ответ.

– Среди тех, кто служит в доме, есть иностранцы?

– Марио, повар, итальянец, – ответила Петрова.

– А те, кто раньше был жителем союзных республик? – уточнила я.

– Никого, – отрезала Майя, – гастарбайтеров нет.

Я осведомилась:

– Федор на работе?

– Да, – ответила Майя.

Я удивилась.

– Когда он обычно домой возвращается?

– Точного времени не назову, – вздохнула Майя, – может вдруг в пятнадцать приехать, а случается, что и заполночь.

Я продолжила:

– Мухин вроде улетел из Москвы?

– Верно, – не стала отрицать Петрова, – объявится в субботу.

– Так почему ты ответила на мой вопрос «да»? – спросила я.

– Ты спросила: «Федор на работе?» – напомнила Майя. – Да, он на работе, только не в столице.

– Можно зайти в его кабинет? – подключился к беседе Дегтярев.

– Надо спросить разрешения у хозяина, – не дрогнула Петрова.

Я поблагодарила ее и, держа трубку в руке, обратилась к полковнику:

– Автор эсэмэс не соврал. Федор отсутствует в городе. Может, и остальное правда? Напишу Мухину, попробую убедить его в необходимости осмотра всех без исключения помещений особняка.

– Нам нужен только кабинет, – стал сердиться толстяк.

– Знаю, но, если мы сообщим о эсэмэс, нас под благовидным предлогом в него не пустят, – объяснила я. – Понятия не имею, какой секрет у статуи, но думаю, фигура таит нечто особенное, значимое для Мухина. Он не захочет, чтобы посторонние узнали, что там, и аккуратно отправит нас подальше лесом. Надо хитро действовать. Вот что ему отошлю, слушай.

– Ну? – недовольно буркнул полковник.

– «Федя, возникла потребность осмотреть спальни девочек, Ольги Гавриловны и остальные помещения. Можно нам этим заняться?» – продекламировала я и отправила эсэмэс.

Ответ прилетел незамедлительно:

«Ройтесь где угодно, хоть в моих носках, только найдите преступника».

– Отлично, – обрадовался Дегтярев, – понимаешь теперь, как важно правильно подобрать слова? Я не написал: хотим обыскать кабинет, а перечислил детские, спальню Ольги и так далее. Рабочая комната хозяина не названа, но она подразумевается. Сейчас перекусим и к Мухину.

Я молча вошла в особняк. Дегтярев много лет занимал пост начальника, это отразилось на его поведении в семье. Александр Михайлович обожает всеми руководить, но он ничего не делает самостоятельно. Иногда, уезжая утром куда-нибудь, полковник говорит Марине:

– Надо приготовить ужин.

– Хорошо, – кивает жена, которая уже накрутила мясо на котлеты и собралась их пожарить.

И Дегтярев отправляется по делам в твердой уверенности, что без его указаний в доме ничего не происходит. Кто заправляет автомобиль толстяка? Я или Маша. Кто убирает его комнаты, стирает и гладит вещи, меняет постель? Домработница. Года два назад как-то утром я заглянула в кладовку, где хранятся наволочки-простыни-пододеяльники, и ахнула. Все было перемешано, валялось в беспорядке. Когда полковник спустился к завтраку, я осторожно осведомилась:

– Ты что-то искал в подсобке?

– Безобразие! – возмутился Дегтярев. – На мою подушку пролилось ночью какао. Я звал всех, кого можно, но никто даже не пошевелился. Отправился сам за чистой наволочкой. И что? Все лежит кое-как, ничего невозможно найти! Безобразие. Наведи, наконец, порядок в доме.

Так я узнала, что полковник лакомится по ночам сладким какао, что, конечно, способствует идеальной стройности его фигуры. Поэтому упаковка с шоколадным порошком была незамедлительно спрятана там, куда Дегтярев никогда не догадается заглянуть. Но с той ночи Александр Михайлович искренне считает, что он сам меняет белье на своей кровати и на койках всех членов семьи. Поэтому меня сейчас совершенно не удивили его слова о собственноручно написанном Федору эсэмэс. И уж точно не стоило говорить толстяку:

– Сообщение-то составила я.

Александр Михайлович уверен: если что-то получилось удачно, то это его рук дело. А вот если он сейчас споткнется о корень дерева и шлепнется, то ответственность за падение несу я. Почему? А зачем я ему в спину смотрела, глазами в лопатки толкала, идти мешала?

– Тридцать шесть и три, – объявил градусник, когда мы вошли в столовую.

– Ой, ой, – засуетилась Марина, – Сашенька, у тебя упадок сил!

– Глупости, – буркнул полковник.

– Температура понижена, – не успокоилась Марина, – надо срочно поесть, тогда энергия появится.

– Энн знает, как избавиться от градусника, – похвастался Гарик.

– Правда? – обрадовалась я.

Бранд сообщила:

– Я прочитала всю информацию об этом приборе для измерения температуры. Батарейка у него вечная!

Полковник, успевший сесть за стол, подскочил и повторил:

– Вечная?

– Тридцать семь и два, – пропело из живота Дегтярева.

Марина молитвенно сложила руки.

– Дорогой, не нервничай.

Полковник покраснел и процедил:

– Я совершенно спокоен.

– Тридцать семь и три, – отрапортовало сопрано.