– Не пришлось, Федорыч! Наш клиент! Ну, а как вы тут, на мостике, думаете, с чего бы они без огней шли? Видели же, что их вот-вот крейсер протаранит. С душком сей торговец, причем с душком зело интересным. Пятнадцать пушек производства Виккерса, калибр 190 миллиметров. Со станками, щитами казематными, прицелами и всем, что к этому прилагается. Но, кроме того, еще и с боекомплектом. Плюс ко всему этому великолепию почти половина трюма десятидюймовых снарядов того же производителя и несколько, вроде четыре по бумагам, но визуально не успел проверить, ствола того же калибра. Эти, правда, без станков.

– Погоди. С калибром-то не напутал, мазута сухопутная? Совсем на паровозе от наших морских реалий отвык. Ну, десять дюймов еще, может, и поверю. Но 190 миллиметров…

– Пургу не гони, превосходительство. Я за свои слова отвечаю.

– Вась. Не могли британцы сюда это послать. Если ты прав, то это их новейшие орудия, только-только в серию запущенные. Их лишь для пары чилийских броненосцев – «Либертад» и «Конститусьон» – успели изготовить. От них потом заказчик отказался, у них с Аргентиной совместное разоружение, понимаешь. Бритты их, переименовав в «Свифтшур» и «Трайэмф», себе забрали. Хотя им они нужны, как зайцу стоп-сигнал. Чтоб только Россия не перекупила[14]. Так что это все бред какой-то…

– Подожди в бутылку лезть. Не въезжаешь – на, убедись. Я тебе специально документы на груз этого «Капштата» прихватил. А хочешь, давай шкипера кликнем, Фома неверующий, – перебил адмирала довольный собственной предусмотрительностью Балк, – любезный мистер Дженкинс так суетился и лебезил, что даже спрашивать не пришлось, сам отдать предложил. Ты не представляешь, как позитивно влияет на капитана парохода с военной контрабандой нестандартное пробуждение.

– Давай сюда бумаги. Так-с, полюбопытствуем… – пробормотал себе под нос Руднев, пытаясь разобраться в казуистике грузовых коносаментов. – И в чем, собственно, заключалась нестандартность пробуждения сего достойного сэра?

– Ну, когда тебя будит будильник, звенящий на прикроватной тумбочке, – это стандарт. А когда бронебойный снаряд, выносящий этот будильник сквозь переборку вместе с тумбочкой – это немного бодрит… Да я его еще на пушку взял. Как взошел на борт, сразу заорал, что их русская разведка от самого Саутгемптона пасет.

– А почему от Саутгемптона, как догадался? – поинтересовался великий князь.

– Порт приписки прочитал под названием судна, когда швартовались. И я решил, что…

Внезапно рассказ Балка был прерван яростным ударом по углу стола тростью Руднева. Стальной штурманский стол добротной американской выделки испытание выдержал. А вот гордость владивостокских краснодеревщиков раскололась пополам. Вслед за этим последовал сложносочиненный ряд не вполне парламентских, многоэтажных выражений по адресу Британии, ее короля Эдуарда, адмиралтейства, Виккерса, Армстронга и муд… мужиков из-под шпица в Петербурге. А также Бенкендорфа с Бостремом в Лондоне.

Отведя душу, контр-адмирал соизволил-таки снизойти до объяснений приступа ярости Балку, Степанову, великому князю и Зарубаеву, примчавшимся на рудневскую матерщину. Судя по документам, британский флот отказался от двух броненосцев, построенных для Чили и первоначально не востребованных заказчиком, в связи с отказом Аргентины от покупки двух броненосных крейсеров. Этим соблюдался договорной баланс в морских вооружениях двух стран. Однако сейчас фирмы-строители, предварительно разоружив, продавали их для «коммерческого использования»… один чилийцам, а второй – аргентинцам! Формально, так как они не числились боевыми кораблями, Британия, будучи гарантом аргентино-чилийского договора, умывала руки, тем более что даже при их вводе в строй военно-морских флотов республик баланс морской силы между Сантьяго и Буэнос-Айресом сохранялся.

Только вот все их артвооружение оказалось почему-то закупленным Японией! Где именно теперь могли «всплыть» сами броненосцы и насколько «коммерческим» будет их использование японским Императорским флотом, Руднев предложил домыслить собравшимся самостоятельно. После чего, еще раз взглянув в документы, уже более спокойным голосом добавил:

– Кстати, если пушечки на трампе именно виккерсовские, принадлежат они конкретно «Трайэмфу». Поскольку его эта фирма строила. А на армстронговском «Свифтшуре» – там и орудия от Армстронга. Артсистемы главного калибра у этой парочки вовсе не идентичны у разных производителей. И нам, стало быть, повезло: на «Корейце»-то тоже виккерсовская дсятидюймовка. Так что, хоть и есть у них отличия, но при замене ствола работы по станку всяко меньше будет, чем с армстронговской, так я думаю.

Приз решили отправить во Владивосток проливом Лаперуза. Тем более что угля на британце было достаточно. Да, дольше, зато и риска нарваться на японцев гораздо меньше. Новые орудия и второй боекомплект для десятидюймовки «Корейца» такого крюка стоили. Командовать переходом трофея Руднев отправил Беренса.

Дальнейший путь проходил на удивление гладко. Океан как вымер – видимо, японцы после столь впечатляющей демонстрации задержали в портах все уходящие суда и как-то сумели предупредить остальные, но возможно, что все было проще – свежая волна и сильно ухудшающая видимость дымка, временами переходящая в густой туман, сыграли свою роль.

Проход на рассвете через Сангар потрепал нервы экипажу, застывшему на боевых постах в ожидании возможной встречи с крейсерами Камимуры, но и здесь все обошлось. Благодаря ползшему полосами туману, их, скорее всего, вообще не заметили с берега.

Руднев гнал крейсер как наскипидаренный, чутье подсказывало, что его место сейчас во Владивостоке, а не поблизости от столицы Страны восходящего солнца. Увы, дурные предчувствия его не обманули. На пирсе встречать «Варяг» собрались лучшие люди города, но с далеко не лучшими новостями. Японцы высадились в Бицзыво…

* * *

Несмотря на истошные телеграфные предупреждения Руднева о месте будущей высадки, армейское командование соизволило выделить для патрулирования Бицзыво лишь две сотни казаков при двух орудиях. Эти две 87-миллиметровые пушки и устроили высаживающейся японской пехоте двухдневную кровавую баню. Сначала их артиллеристы гранатами, прямой наводкой, повредили мелкосидящий транспорт, который решил подойти поближе к берегу. Затем они почти сутки шрапнелью приветствовали любую попытку высадиться со шлюпок, уже с закрытых позиций. Хотя эффективность такого способа стрельбы оставляла желать лучшего из-за низкой обученности расчетов, брести по пояс в воде к берегу под градом шрапнельных пуль не получалось.

Ответный огонь с моря японских канонерок и крейсеров вслепую по берегу не имел никакого результата, кроме выброшенных на ветер боеприпасов. Потом, по исчерпании шрапнельных снарядов, батарейцы выпустили остатки гранат по уже высадившимся японцам. И наконец, в последней, отчаянной попытке сбросить десант в море упряжки вынесли орудия на прямую наводку для того, чтобы расстрелять по японской пехоте последнее, что осталось в передках – картечь. Но это яростное усилие русских артиллеристов вкупе с атакой конной лавы было легко парировано японским флотом, поддерживающим высадку.