— А вы встречали потомков Маргариты… ну, кроме меня?

— Мой путь пересекался с некоторыми из них, но очень кратко. Не могу передать, насколько я был шокирован, когда вы вошли в мою квартиру… и попросили меня о поддержке. Надеюсь, вы понимаете, почему я был вынужден вам отказать.

— Но вы явились в Клойстерс и спасли меня.

— Начал сгущаться туман, и я сразу догадался — Ди собирается вас убить. Он действует через посредников. Через мглу он способен распространять свои заклятия.

Я вспомнила о тумане, который окутал таунхаус, когда металлический дракон по кличке Челюсти почти напал на меня, а еще дымку над музеем — как раз перед тем, как ожила мантикора. «Воздух и туман», — пронеслись в голове слова Уилла, сказанные им прежде.

— Как вам уберечься? — продолжал он. — Без надлежащей подготовки вы будете беспомощны. Я не мог позволить вам погибнуть… Но я не собирался…

Он прикоснулся к моей шее, и я прикусила губу, чтобы не застонать.

— И вы… — произнесла я.

Он провел рукой по моим волосам, приподнял пальцами подбородок.

— Я испил твоей крови, мы оба теперь связаны. Я ничего не могу поделать. Единственная хорошая новость — это твое новое зрение. Оно тебе пригодится, когда Ди снова примется за свое…

— Опять? — ужаснулась я.

Каких еще чудовищ на меня нашлет Джон Ди?

— Конечно, он не остановится. Ты же попытаешься отобрать у него шкатулку, верно?

— А если я хочу ее вернуть?

Хьюз пытливо взглянул на меня.

— Не уверен, что ты захочешь жить в мире, который Ди создаст с помощью магической силы. Даже не имея возможности открыть шкатулку, Ди на протяжении столетий сеял на Земле хаос. Он находился рядом с Кромвелем в семнадцатом столетии, он погубил урожай картофеля в Ирландии в сороковых годах девятнадцатого века. Один из его людей-теней застрелил эрцгерцога Франца Фердинанда, а сам он позже был возле Гитлера и являлся его советчиком.

— Но зачем? Какой ему от этого прок?

Уилл пожал плечами.

— Не представляю. Наверное, он питается чужим страхом. С каждой новой войной, с каждым очередным геноцидом или катастрофой он делается сильнее… а сейчас, когда шкатулка открыта, его могущество возрастет еще больше, чем прежде. Он воспользуется властью и призовет демонов Отчаяния и Разногласий.

— Возможно, мы опоздали, — прошептала я.

— Так говорит твое отчаяние. А открытие шкатулки для Ди стало первым шагом. Ведь ему был нужен кто-то из потомков Маргариты. Несколько столетий он выжидал, а теперь обманул тебя. Ты помнишь тот яркий свет? Сияние убило бы Ди. Ему пришлось прибегнуть к помощи своих безмозглых приспешников, чтобы выкрасть шкатулку. Хотя для него слишком опасно приближаться к незапечатанной шкатулке, но он должен держать ее открытой целую неделю, если желает вызвать к себе демонов. Поэтому у тебя остается пять дней, чтобы отыскать Ди, иначе Отчаяние и Раздор завоюют Нью-Йорк.

Я потеряла дар речи и попыталась осознать все фантастические сведения. Одно дело — признать существование паранормального мира, но совсем иное — поверить, что я играю в нем такую важную роль.

— Но у меня нет подготовки. Моя мать погибла, не успев обучить меня…

Я почувствовала, что на глаза навернулись слезы. Мне показалось, что окружающие нас тени подкрадываются ближе. Я ощутила в воздухе запах меди, а в кустах раздалось шипение. «Бедная сиротка, — разобрала я. — Бедняжка, осталась без мамочки».

Уилл взял меня за плечи.

— Ты не должна поддаваться. Это — его рук дело. Есть и другие наставники. Они повсюду. Тебе просто надо раскрыть глаза, и ты их увидишь.

— Но разве вы мне не поможете? — пробормотала я жалобным голосом.

— Я сделал больше, чем следовало. Ты сама разыщешь своих учителей. Но обещаю — я буду оберегать тебя…

Хьюз умолк и склонил голову к плечу, прислушиваясь. Я последовала его примеру. Неподалеку от нас пела птица. То был чистый и сладкий звук, напомнивший мне о французском стихотворении, которое я прочла в библиотеке Клойстерс. Так много всего случилось с тех пор — и ужасного и чудесного!.. Мне казалось, что прошли месяцы или даже годы.

…И меж ветвей

Не соловей…

А жаворонок песней звонкой

Встречает розовый рассвет!

Я взглянула на восток и увидела, что небо начало светлеть. А когда я повернулась, то обнаружила, что сижу на каменном парапете одна. Уилл Хьюз исчез так же быстро, как ночь.

Шагая к станции метро на Сто девяностой улице, я обратила внимание на цветущие кустики вереска. Они полиняли, стали жемчужно-серыми и бледно-розовыми, хотя ночью играли ярко-синим и фиолетовым. Их погубил мороз. Я поискала взглядом сильфов, но и они исчезли. Наверное, напились допьяна красками. Но куда же они девались? И как они существовали зимой, когда все становилось белым и серым?

Я остановилась у входа в парк и в последний раз полюбовалась садами. Я была потрясена. Неужели меня волнуют вопросы о колдовстве и заклятиях, а не то, реально ли случившееся со мной? Моя рука скользнула под шарф, которым я плотно обмотала шею, чтобы скрыть отметины от клыков Уилла Хьюза. Едва я прикоснулась к ранкам, как по телу пробежал озноб. Нет, мне ничего не померещилось. А Уилл Хьюз сказал, что я найду наставников. Но как? И где?

«Не здесь», — прозвучал голос у меня в голове. Он тоже был сверхъестественным? Или это — всего-навсего мой разум, указывающий на то, что я устала, проголодалась, замерзла и мне пора домой. Я уже не понимала, кто я такая. Где же скрываются мои учителя?

Парк я покидала с чувством обреченности. Вдруг я больше никогда не увижу того ночного мира, наполненного чарами и волшебством? И как же немыслимо скучно было спускаться на станцию метро и торчать на платформе с ранними пассажирами линии А. Нью-йоркцы, нацепившие наушники, смотрели в свои айпады и, как всегда, сжимали в руках картонные стаканы с кофе. Разве кто-нибудь из них поверил бы мне? Уж точно не женщина в сером костюме, набиравшая СМС на айфоне, и не зевающая старшеклассница, пытающаяся сосредоточиться на учебнике химии. И как я могла рассказать кому-то, что была в Клойстерс в тот момент, когда в музее убили Эдгара Толберта? Меня сочли бы ненормальной, как худющего мужчину в енотовой шапке. Он, бормоча себе под нос, переходил от одного человека к другому и клянчил монетки. Думаю, его наряд соответствовал его внутреннему настрою. Несколько полинявших клетчатых и цветастых рубашек висели на нем, будто на вешалке, и подрагивали, как листья осины на ветру, когда он шаркал по платформе. Он приблизился ко мне, я расслышала обрывки его речи.

— Ты прекрасна, как царица Египта, — пропел он женщине в деловом костюме. — А пурпурные были паруса, — выкрикнул он, — напоены таким благоуханьем, что ветер, млея от любви, к ним льнул.[37]— Тут бродяга совершил пируэт, его рубашки взметнулись, словно шекспировские паруса, и завертелись вихрем. Когда он остановился, в воздухе осталась полупрозрачная дымка. Разноцветные полосы походили на радугу, пойманную фонтанчиком на клумбе в летний день. Я чуть не вскрикнула от восторга, но одернула себя — ведь бизнес-леди не обладала «волшебным зрением». Она уставилась на попрошайку в упор, но ее лицо не выражало никаких чувств. Такое же тусклое, как ее костюм… или… Я пригляделась к ней повнимательней. Серое мерцание толщиной примерно в дюйм окружало ее, как вторая кожа.