Очутившись в доме, Брысь как бы между прочим поинтересовался, какие еще города Франции заслуживают внимания путешественников и как до них добраться. Лорд сначала растерялся, ведь его собственная жизнь протекала в Париже, но чуть погодя вспомнил, что в кабинете на огромном письменном столе лежит множество скрученных в рулоны географических карт.

Обрадованный, что и в этом вопросе сможет быть полезным, он подвел гостей к нужной комнате, немного послушал у дверей (иногда хозяин засиживался допоздна), ударил лапой по ручке и первым протиснулся в образовавшуюся щель.

Для отвода глаз «секретный агент» выразил восхищение богатым убранством и вспрыгнул на стол, с трудом преодолев искушение открыть верхний ящик, нажать на потайной рычаг и проверить, на месте ли портрет королевы.

Под лапами оказался план города Ла Рошели, о чем гласила каллиграфическая надпись. Искатель приключений намекнул гостеприимному псу, что это «не совсем то», и совместными усилиями они раскрутили другой рулон, который, к радости «путешественников», представлял собой подробную географическую карту страны.

Брысь принялся изучать названия, а Рыжий и пес, ввиду своей неграмотности, а потому бесполезности, придерживали края, чтобы те не скручивались.

Бетюн обнаружился к северу от Парижа. С учетом масштаба карты, примерно в сорока пяти льё или, говоря по-русски, около двухсот километров – расстояние для пешего кошачьего передвижения немыслимо большое!

– Рыжий, ты по-прежнему ничего не смыслишь во французском? – неожиданно спросил Брысь.

– Смыслю! Только говорить не получается! – неуверенно ответил бывший эрмик, гадая, куда клонит приятель.

– Тогда слушай: гасконец и мушкетеры отправились в Бетюн спасать мою квартирную хозяйку. Ты останешься здесь следить за кардиналом – вдруг он придумает еще какую-нибудь каверзу. Как только появятся новости, сбежишь. Мы с Савельичем будем пока составлять план дальнейших действий.

– А где Мартин? – разволновался Рыжий.

– Надеюсь, рядом с госпожой Буанасье.

Лорд вслушивался в непривычные звуки «российской» речи и мечтал, чтобы вежливые иностранцы задержались подольше, поэтому очень обрадовался, когда серо-белый кот сообщил, что его лохматый приятель не прочь провести в гостях еще денек-другой.

– А вы? – слегка расстроился пес.

– У меня есть неотложные дела в городе!

И, хитро прищурившись, Брысь добавил, что его пушистый друг считает Лорда самым любезным и образованным из всех знакомых псов, чем очень польстил пожилому догу. Ему редко доставались ласковые слова в доме, где обожали мяукающих!

Один из любимчиков – белый котенок – как раз возник на пороге кабинета. Лорд спросил малыша, почему тот не в спальне рядом с мамой и прочими родственниками, но юный отпрыск Маркизы обвел взрослых голубыми глазками и, не отвечая, привычно вскарабкался по собачьей лапе на холку, а оттуда перепрыгнул на стол, где все так же молча забрался в «тоннель», образованный одним из закрутившихся краев карты.

Немного выждав, не выберется ли малыш с другой стороны, Брысь заглянул внутрь.

– Уснул! – удивленно констатировал он.

– Всегда подозревал, что этот белый – лунатик! – заявил Лорд. – Ладно, не будем будить, к тому же он может спать сутками, даже на кормежку не всегда просыпается!

Оставлять следы пребывания в кабинете «секретному агенту» не хотелось – не профессионально как-то, особенно с учетом прошлой промашки, когда разлил чернила. Но и тревожить уютно устроившегося малыша лапа не поднялась…

Карета уносила все дальше от друзей, от нового хозяина, от Парижа, в котором он оказался по непонятно чьей вине: то ли из-за неугомонности эрмитажного кота, то ли из-за научных экспериментов Сашиного приятеля, то ли по собственному недомыслию…

Впрочем, нельзя сказать, чтобы Мартин тратил время на поиски виноватых, для этого он был слишком добродушен!

Лошади мчали быстро, и экипаж сильно раскачивало, так что пес с трудом удерживался на сиденье и то, наверное, только потому, что госпожа Буанасье крепко обнимала его одной рукой, другой упираясь в стенку, обитую плотной малиновой тканью.

В стареньком Форде папы Николая Павловича ездить было куда комфортнее. Там для него опускали стекло, и Мартин мог подставлять морду встречному ветру, а его большие уши превращались в паруса и весело трепетали.

Пес расстроился, что Констанция не послушала его предупреждений об опасности и, как только прочитала переданное ей письмо, согласилась ехать с чужестранкой (сквозь аромат изысканных духов прорывался запах неведомых земель и солоноватой, не речной, воды).

Он конечно же учуял руку Д’Артаньяна, но это не объясняло главного – как удалось шпионке кардинала получить от гасконца послание для госпожи Буанасье и где был в это время Брысь? Разве не он предупреждал о хитрости прекрасной Миледи?!

Хорошо, что девушка настояла, чтобы пес тоже поехал. Впрочем, леди Винтер, как представилась дама, и не возражала – едва молодая женщина узнала, что перед ней питомец благородного Атоса, то словно окаменела лицом и беспрекословно позволила ему запрыгнуть в карету. Сама же с завидной ловкостью вскочила в седло.

К лошадям Мартин относился с уважительной ревностью, вынужденный признать превосходство их скоростных качеств и силу мощных копыт. (Последнее испытал на себе, когда погнался за всадником, проезжавшим мимо его дома на улице Феру. Добро, что успел увернуться и удар пришелся по касательной, а то бы оказался «на больничном», как говорила иногда мама Лина, и не смог помочь друзьям. Неприятный осадок от эпизода скрашивало воспоминание о лакомых лошадиных лепешках – сплошные витамины, неужели от сена?!)

Констанция грустила, что отъезд получился слишком скоропалительным. Правда, симпатичный гасконец писал, что они скоро увидятся в том безопасном месте, куда отвезет ее леди Винтер. Однако тот факт, что среди знакомых Д’Артаньяна есть такая красотка, только усиливал уныние.

Конечно, сердце влюбленной девушки страдало чуточку меньше из-за того, что загадочная незнакомка находилась рядом, а не осталась в Париже. К тому же леди Винтер пообещала, что «заточение» в Бетюнском монастыре не продлится долго – через десять дней состоится Мерлезонский балет, историю со свиданием королевы и английского герцога окончательно забудут, а его высокопреосвященство переключит свое внимание на подготовку осады протестантской Ла Рошели. Тогда можно будет вернуться в Лувр, «под крыло» Анны Австрийской.

Хвала небесам, что присланный Д’Артаньяном пес не испугался лошадей и отправился в путешествие вместе с ней. За три дня она успела к нему привязаться и сейчас с удовольствием прижималась к теплому боку и гладила шелковистые уши.