«Половину того, о чем ты спросил, так и не понял… Проще задавай вопросы. Последние тысячи лет я общался только с каннами, вон типичный представитель этого народа лежит: маленький, но очень вредный. В свое время, когда древние покидали этот мир, они оставили своих слуг здесь, в этом мире. Древние настроили ретрансляторы, генерирующие энергию звезд так, чтобы уравнять все народы в возможностях овладения магическим искусством. Любой в состоянии развить способности, и, открою тебе одну тайну, которую не знает никто в этом мире, — границы развития способностей нет. И пример этому — древние. Я не знаю, что происходит в этом мире, как он устроен, кто в нем живет и кто правит — мне до этого дела нет. Я создание с вживленным разумом, у меня свои задачи и способности. До вчерашней ночи я считал, что уничтожить меня невозможно, это еще никому не удавалось, хотя попытки были, и не раз. Многие хотят захватить источник, только они не понимают, что он небесконечен. Все имеет свой конец. Но вчера… если бы не ты, этот вычерпал бы меня. С таким сильным магом мне не доводилось встречаться, он сумел набросить на меня периметр».

— Периметр? — переспросил я.

«Я ведь уже говорил тебе, что посылаю тебе в мозг образы, „картинки“, а он уже сам переводит их в понятный твоему разуму формат. Я говорил об охранных границах; этот маг сумел сжать их до размеров площадки алтаря. Это самое страшное. Вчера я был очень уставший, но сегодня я канна поглощу, впитаю в себя его суть, в течение дня изучу, отформатирую данные, выражаясь твоим языком, а выжимку — самую суть, все его знания — если захочешь, завтра в это же время изложу тебе или вложу в тебя, как пожелаешь. Должен же я отблагодарить своего спасителя… Подумай над этим; увы, но я не в состоянии хранить его жизненный цикл в своей памяти постоянно, в пригодном для передачи виде; максимум — сутки, ведь я не „учитель“, я страж. Не обольщайся, ты не сможешь сразу воспользоваться тем, что я в тебя заложу, но сможешь постепенно изучить это самостоятельно или под руководством опытного наставника. Умные люди учатся всю жизнь. Знаешь об этом? И еще одно. В этом канне находится дакк, в тебе он тоже есть. Как он в тебе оказался, я не знаю; если хочешь, я могу посмотреть, но для этого ты должен мысленно раскрыться».

— Постой-постой… Какой еще даг?

«Не даг, а дакк. Изделие древних, их инструмент для работы с силой. И если то, что он находится в канне, объяснимо, то как ты еще живешь, нося его в себе, я не понимаю. Для всех других рас дакк смертелен».

— А как ты узнал, что во мне живет этот… дакк?.. — в замешательстве спросил я.

«А как еще ты смог бы меня позвать, вывести из состояния ожидания? Это под силу только каннам, и то лишь тем из них, кто смогли хоть раз призвать дакка».

— Ты имеешь в виду трость с камнем в навершии, в комплект к ней идет еще колечко. Да?

«Именно!»

— Ну, есть оно у меня; примерил колечко сдуру, не подумав, потом двое суток в себя приходил.

«Двое суток!? Да даже лучшие из древних после инициации отлеживались не менее декады под присмотром опытных врачей и наставников, а ты говоришь о двух сутках. Как тебе удалось его использовать?»

— Ну, на следующий день на меня напал местный зверек, что хозяйничал тут у тебя, пока ты отсыпался. Его хозяйственная деятельность отражена в куче костей, принадлежащих животным и разумным, вон за твоим постаментом; около скалы он устроил себе место для пикника, а в большой пещере столовая была, тоже вся костями завалена.

«На следующий день ты призвал дакка! Что ты потом сделал с Койрэ… с этим зверем?»

— Убил!

«Так просто: взял и убил? Ты же совсем ребенок!»

— Вот с помощью вашего дакка его и прикончил; правда, потом сразу и сам отключился, но утром ничего, очнулся — последствий никаких.

«Где он сейчас? Его кто-нибудь трогал? Ты его мясо ел?»

В его вопросе было столько тревоги, что я испугался.

— Я не видел, чтобы кто-нибудь его трогал… — проблеял в ответ.

Пес лежал пузом кверху, положив голову мне на колени. После его последнего вопроса мои руки стали дрожать и покрылись потом. Я сильно нервничал, предчувствуя большие неприятности, барбос задумчиво молчал. Долго молчал, минут десять, все это время я перебирал шерсть на его животе.

«Ты ел его мясо?» — повторил он.

— Только язык… — со вздохом сознался я.

«Как давно?» — возбужденно спросил он, внимательно смотря мне в глаза.

— Три дня назад, — обреченно ответил я.

«Голод сильно мучает, аппетит дикий, ешь неестественно много, а видимого результата нет. Все правильно?»

— Да! А ты откуда знаешь??

«А ты думаешь, это был единственный такой зверь здесь за все время? И как он возрождается после смерти, тебе точно неинтересно? Ведь его мясо до сих пор не пропало?»

— Только не пойму, при чем тут мясо зверушки и его преемник… Откуда взяться новому монстру и при чем тут я?

«Вот и я и сам не пойму, почему новый монстр до сих пор остается человеком…»

— Ты это о ком? — со страхом спросил я.

«О тебе, естественно! Никто не остается самим собой после того, как поест мясо зверя, попробует его кровь на вкус. Еще ни один канн не уходил от этого, притом обрученный с дакком».

— Но я не канн!

«Это ни о чем не говорит!»

— И еще одно… Я его крови не пробовал.

«Как это?.. Ведь мясо его ел?»

— Он внутри весь запеченный.

«Запеченный?..»

— Да.

«Как это получилось?»

И я вкратце рассказал о всех своих приключениях — о пигмее, его заплечном мешке, моей дурости, голоде монстра, моем снайперском выстреле в пасть зверюге и последующем желании отведать здешнего мясца. На этот раз бобик задумался где-то на час. Я уже стал клевать носом, пристраиваясь у него на животе поспать, как он снова обратился ко мне:

«Ты жить хочешь? Человеком жить разумным, а не прожорливым зверюгой?»

— Глупый вопрос — конечно, хочу, притом долго и счастливо.

«Ну, раз шутишь, шанс выжить и правда большой».

— Выжить где? — не понял я.

«Не где, а от чего!»

— И что же я могу не пережить? — напрягся я.

Бобик опять погрузился в свои мысли, и были они, скорее всего, далеко не радужные. Я кожей ощущал, как сильно он раздражен, хоть барбос и старался держать себя в лапах, но насколько трудно это ему давалось, знает он один. И на кого он сердится — на меня? Но из-за чего? Ведь я его спас, он сам в этом признался, а то, что поел запрещенное мясо, — так извините, не знал, голод не тетка.

Тем временим бобик почти успокоился, дыхание его выровнялось. Глаза были прикрыты, хвост крутился, как пропеллер. Такое чувство, что лохматый хитрован принял какое-то решение по части меня, но хочет его подать с выгодой для себя любимого. Интересно, что он там задумал? Во всяком случае, сторожем его владений я становиться не собираюсь, ни в человеческом, ни в зверином обличье.