— Да нет, Лерка даже слышать про твою дачу не желает, ая ее одну не хочу бросать. Давай, давай, переночуешь у нас или такси закажешь…Нет проблем!

— Ладно, еду!

Гриша был именитым адвокатом и смог легко уладить одно егодело. Теперь Матвей Аполлонович, кроме всего прочего хотел, чтобы Гриша сталего постоянным юристом. И сейчас он решил с этого начать, а уж потом…

Предложение старого друга Гриша принял с большимудовольствием.

— Знаешь, иметь дело с проверенным человеком, болеетого, другом детства, куда приятнее, чем с этими нуворишами или полубандитами.Так что, Роза, выпить у нас тобой масса поводов. Лера, ласточка моя, сообразинам что-нибудь… Ты есть хочешь, Матвей?

— Да, должен признаться, что здорово проголодался.

Очаровательная изящная Лера весело хлопотала на просторнойкухне, хлопала холодильником, включала какие-то приборы, у нее все так и горелов руках. Гриша как завороженный следил за ней взглядом, ему безумно нравилосьсмотреть, как она хлопочет… Но тут его позвали к телефону. Звонок был деловой,он извинился и вышел из кухни.

— Матвей, а как ваш чудный песик поживает?

— Что ему делается.

— Он такой весельчак, я давно таких милых собак невстречала….

— Лера, скажите, вы слыхали о такой писательницеМиклашевской?

— Олесе Миклашевской? — уточнила на всякий случайЛера.

— Ну да.

— Конечно слыхала, а что? — насторожиласьЛера. — Вы что ли ее читаете?

— Да нет, просто нам для ремонта дома в Литверекомендовали архитектора Миклашевича…

— И что?

— А он приехал с дизайнером, женщиной, котораяоказалась этой самой писательницей…

— Олеська приехала к вам с Миклашевичем?

— Вы с ней знакомы?

— Да она моя лучшая подруга, еще со школы! Но это дляменя новость… И они будут у вас работать?

Нет, у нас что-то не срослось… Арина не захотелаМиклашевича… Он тоже повел себя странно, — Матвей уже пожалел, что завелэтот разговор. Надо постараться держать язык за зубами. Если Лера ее задушевнаяподружка…

— Вы не беспокойтесь, Матвей, я никогда не передаюникаких разговоров, просто меня страшно огорчила новость, что Олеська опять сМиклашевичем.

— Что значит опять?

— Ну, там несколько лет назад была безумная любовь, апотом они расстались и, как говорится, разошлись как в море корабли. И потомзачем ей это нужно — Тут на кухню вернулся Гриша.

— Ну, как дела? Можно уже выпить?

— Садись. Я вам не помешаю? — кокетливоосведомилась Лера.

— Что ты, ласточка, как ты можешь помешать! Ну, Матвей,давай выпьем за нашу совместную работу!

Но тут его опять отвлек телефон.

— Кошмар, я уж готова разбить все телефоны, простожизни нет! — пожаловалась Лера. — Матвей, а Олеся вам понравилась?

— Да я как-то не разобрался. Меня немножко удивило, счего бы такая модная писательница решила заняться чем-то, так сказать,посторонним?

— А я убеждена, что это не она решила, а прохвостМиклашевич решил использовать ее имя.

— А он прохвост?

— Да, законченный прохвост, но мужик — обалдеть. Бабыот него дохнут… Но мне это совсем не нравится… Только Олеська пришла в себя, онопять тут как тут… С этим надо что-то делать!

— Что вы имеете в виду? Ее надо спасать от Миклашевича?

— Именно!

— А она хочет, чтобы ее спасали?

— Я вообще ничего уже не понимаю. Но мне кажется, что…Она вам нравится, да? — таинственным шепотом спросила Лера.

Он не успел ответить, как появился Гриша.

— Ну, дорогие мои…

Утром, покормив мужчин завтраком и выпроводив их из дома,Лера позвонила подруге. Сонный голос ответил:

— Алло!

— Привет, Олеська!

— Ой, Лерка! Вернулась! Ты мне так нужна… Хотя я незнаю, как получится, я завтра лечу к Гошке, сегодня надо еще заскочить к маме.Может, пообедаем вместе? Часа в три, а?

— А где?

— Недалеко от издательства есть милый ресторанчик.Может там?

— Давай! У меня интересные новости.

— У меня тоже, — вздохнула Олеся.

Какое счастье, что приехала Лерка! Ей я могу рассказать все!А мне это необходимо… И почему-то едва закрылась дверь за Миклашевичем, впамяти всплыли строки Лермонтова: «Кумир поверженный всё Бог!» Миклашевич былуже поверженным кумиром, а теперь… А что теперь? У меня нет иллюзий и этохорошо, но он вбил себе в башку, что женится на мне, а если он что-то вбил себев башку… Хотя нет… Я ни за что не согласилась сегодня идти на обед к его маме ипосле всего случившегося он не стал настаивать. Видимо, окончательно уверовал всвою победу… Но я не дамся… Я завтра улечу, пробуду в Германии не меньше двухнедель… Господи, как в свое время я мечтала выйти за него… А теперь…

Я закрыла глаза и вспомнила минувшую ночь. У него естьвласть надо мной. Я просто старалась забыть об этом, и сумела, а он напомнил…Каким, даже помимо секса, он умеет быть очаровательным… Почему-то вспоминалось сейчастолько хорошее. А вот Аполлоныч как-то поблек в моих глазах… Ох, надо же ещезаскочить к маме, а я лежу и предаюсь праздным мыслям, впрочем, это нельзяназвать мыслями, разве что ощущениями…

Мама встретила меня обиженной миной. — Я уж думала, тыи не появишься.

— Прости, мам, я так замоталась!

— Кофе хочешь?

— Хочу, я даже позавтракать не успела, проспалабезбожно.

— Знаешь, мне сегодня приснилась… твоя сестрица.

— Да? — растерялась я. Она никогда не говорит сомной о Юльке.

— Представь себе. Мне приснилось, что она в Москве… И яслучайно встречаю ее на Центральном рынке…

— Но Центральный рынок давно закрыт.

— Олеся, ты совсем дура? Это же было во сне!

— Ох, да… Просто я ужасно не выспалась…

— И она там покупает у грузина красные гвоздики, оченьмного… Я спрашиваю, зачем тебе столько? А она отвечает: это на твою могилу…

— Господи, кошмар какой! Но это же ерунда… Разве тыверишь в сны?

— Она мне никогда не снилась за эти годы… Ни разу.Наверное, я скоро умру…

— Глупости, просто, видимо, тебя мучает совесть… Тывспоминала ее, думала о ней?