Оскар поднялся на курган. Лиф и Лиандер следовали за ним по пятам. Расмусу казалось, что они смотрят на Оскара жадно, как шакалы. Расмус замёрз до того, что его бил озноб, но он не спускал с Оскара глаз.

– Да, это здесь, – сказал Оскар и начал разбирать камни. Он кидал булыжники, и они скатывались вниз. Гулкий, противный стук камня о камень нарушал тишину леса.

Лиф и Лиандер стояли за спиной Оскара. Они, вытаращив глаза, следили за каждым его движением и судорожно глотали от напряжения. И вот на свет Божий снова показался пакет, завёрнутый в клеёнку. Лиф и Лиандер дружно кинулись на него.

– Подавитесь своим награбленным добром! – воскликнул Оскар и плюнул, скорчив презрительную гримасу.

– А ну-ка сосчитай деньги! – крикнул Лиандер. – Он мог припрятать кое-что для себя!

– Вошь ползучая, вот ты кто! – сказал Оскар и снова плюнул.

Лиф отдал револьвер Лиандеру и принялся считать. Он уселся на камни и стал считать сотенные и тысячные бумажки. У Расмуса потемнело в глазах. Ожерелье тоже лежало в пакете, и Лиф засунул его в карман.

– Послушай-ка, – сказал ему Оскар. – Ожерелье тебе ни к чему, дай-ка мне его.

– Да, мы хотели отдать его тебе, – ответил Лиф, – да только я передумал. Не получишь ты никакого ожерелья!

– Ты что, спятил? – завопил Лиандер. – Не понимаешь, что ли! Ведь это единственный способ заставить его молчать. Тогда он уж точно будет нашим соучастником. Отдай ему ожерелье, сказал тебе!

– Соучастником?.. Да катитесь вы подальше! – крикнул Оскар. – Не собираюсь я связываться с бандитами и ворами. Просто отдам ожерелье фру Хедберг, ясно вам, ворюги?

Лиф и Лиандер переглянулись. Наступило зловещее молчание.

– Слыхал, что он говорит? – спросил Лиф. – Этим ему пасть не заткнёшь.

– Да уж не надейтесь. С вами заодно я не буду ни за что на свете! Пока жив.

– Пока жив, не будешь! – подхватил Лиандер и бросил на Оскара взгляд, который заставил Расмуса задрожать ещё сильнее. – Ясное дело, пока жив! Однако есть другой способ заставить тебя замолчать. Понятно?

Он поднял револьвер.

– Не стреляй! – крикнул Лиф. – Ты точно спятил!

– Дурак буду, если не выстрелю! Тут у нас двое лишних свидетелей, и я собираюсь оставить их на могильном кургане.

Он снова поднял револьвер. И тут Расмус дико закричал:

– Не стреляй!

И бросился, не помня себя, к Оскару. Он обхватил руками его ноги и отчаянно кричал:

– Не стреляй! Не стреляй!

И тут раздался выстрел. Он всё-таки прогремел. Но пуля вылетела не из револьвера, который был нацелен на Оскара. Она вылетела из другого оружия и со страшной силой выбила из рук Лиандера револьвер, который перелетел через весь курган.

– Оскар, ты убит? – взвизгнул в страхе Расмус.

– Да нет, не убит я! – ответил Оскар.

Он уставился в чащу леса. Это оттуда раздался выстрел. Кто-то прятался за густыми елями.

Лиф и Лиандер, оба побледневшие, тоже смотрели в ту сторону. А увидев, что оттуда выходят полицейские, побледнели ещё сильнее. Полицейские вышли из леса с оружием в руках. Они бросились к бандитам, прыгая по камням.

– Я протестую! – заорал Лиф, когда на его руках защёлкнулись наручники. – Я протестую!.. Этот бродяга… Это на него надо надеть наручники! Взгляните, пожалуйста, на этот пакет, завёрнутый в клеёнку! Это он его здесь закопал!

– Поберегите своё красноречие! – сказал ленсман.

Он внезапно тоже появился на кургане и пронзительно глядел на Лифа и Лиандера.

Оскар в отчаянии схватил его за руку:

– Ленсман! Клянусь, я невинен, как невеста!

Ленсман кивнул:

– Да, Оскар, я целых полчаса стоял за ёлкой и знаю, что ты невинен, как невеста.

– И как же всё это случилось? – спросил Оскар.

Он сидел на стуле для посетителей в конторе ленсмана, в его личном кабинете. Ленсман пригласил его туда и угостил дорогой сигарой, которую достал из ящика на столе.

– Как это вы, господин ленсман, ухитрились появиться в самый нужный момент? – спросил Оскар, попыхивая сигарой.

За спиной Оскара стоял Расмус. Он вдыхал с удовольствием прекрасный аромат, но съёживался, стараясь быть как можно меньше и незаметнее. Ему хотелось, чтобы ленсман забыл о его присутствии.

Правда, ленсман был к ним добр. Ведь он явился вовремя и спас им жизнь. Остаток ночи они спали у него в жёлтом доме, а утром его служанка накормила их в кухне завтраком. А сейчас он сидел за столом и записывал всё, что Оскар рассказывал ему про Лифа и Лиандера. К тому же он угостил Оскара сигарой. Хоть он и добрый, а всё же в его власти отсылать мальчиков в приют, не спросив, хотят они того или нет. Поэтому Расмус старался стать незаметным и не попадаться ему на глаза.

– Я получил твоё письмо, Оскар, – объяснил ленсман. – Вчера поздно вечером. Я сидел на постоялом дворе. Как раз, когда подали кофе с пуншем, мне сказали, что кто-то желает поговорить со мной. Я велел сказать, что занят и не могу прийти. Лучше бы я этого не говорил. Потому что вдруг притащилась эта ядовитая старуха Фиа Карл Исак.

– Фиа Карл Исак, – повторил Оскар. – Я никак не думал, что это Фиа Карл Исак…

– Да, да, именно Фиа Карл Исак, маленькая, можно сказать, ядовитая старушка. Я сидел за столом, а она вошла и подала мне письмо. «Негоже сидеть за столом без толку за большую зарплату и не делать ровно ничего!» – сказала она и объяснила, что нашла это письмо. На полу у себя в сенях.

– Ах, эта Крошка Сара, – пробормотал Оскар.

– Она поняла, что речь идёт о чём-то важном, ведь она прочитала письмо. И велела мне лишь принять меры.

– Фии надо дать медаль, – сказал Оскар.

– Да, и тебе, Оскар, надо дать медаль, – продолжал ленсман. – Я был глуп и несправедлив, поверив служанке фру Хедберг, что им угрожал револьвером бродяга. Но, как только я получил письмо, понял, что Оскар невиновен. Я не такой дурак, чтобы не признавать своих ошибок.

Довольный Оскар кивнул:

– Да, да. «Теперь я тоже могу видеть, – сказала баба, отрезав себе веко». Хорошо, что под конец всё выяснилось.

Он выдувал целые клубы дыма, а Расмус вдыхал его. Сигары пахли чем-то вкусным, господским. Он не сводил глаз с ленсмана и не переставал думать о приюте, хотя слушать ленсмана было так интересно.