- Из-за любви? Скажешь тоже! Лешка тебе сказку нарисовал, а ты и поверила, - не отвлекаясь от дороги заворчал Гена.

- У тебя другая версия?

- Ксюш, что было в жизни Катерины до встречи с Максимом, меня не касается. Обсуждать эту тему за ее спиной неправильно. Есть вопросы - задавай матери. Как раз подъезжаем. Хотя... - Гена задумался, а потом добавил:

- Хотя я бы на твоем месте повременил, волнений ей и без того на сегодня хватит.

- Ген, мне не нужна история ее жизни, твое видение ситуации или осуждение,  только имя! Как его звали? - я не могу отступить. И Гена сдается.

- Федор.

- А фамилия?

- Ксюш, да какая разница! Не лезь ты в эти дебри и матери не напоминай. У нее только сдвиги в состоянии наметились, ни к чему прошлое ворошить и ее беспокоить, - Генин взгляд в зеркало заднего вида на меня многозначительней любых слов. Разговор окончен. Спорить бесполезно.

Через десять минут мы проезжаем мимо кованого забора и через пост охраны выруливаем к дому Соболева.  Гена выходит первым, а я сижу. Я уже видела маму, знаю чего ожидать. Всю дорогу отвлекалась на мысли о наших с Тимуром семьях. Но сейчас меня накрыло волной  неуверенности и тревоги.

- Выходи , Ксюш. Или передумала? - Гена стоит рядом с открытой дверцей и ждет,когда я вылезу из салона.

- Нет, не передумала. Просто волнуюсь,   - не могу себя пересилить и выйти.  - Дай мне минуту.

Гена отходит от автомобиля, а я смотрю по сторонам. Как же давно я здесь не была. С тех пор, кажется, прошла целая жизнь, а здесь ничего не изменилось.  В голову лезут воспоминания из детства, связанные с этим домом. Почему я всегда считала себя здесь  ненужной, несчастной, одинокой?  Неужели моя жизнь в этом доме была настолько плохой? Нет! Однозначно нет! Я просто хотела так думать. Запомнила самое плохое, а хорошее забыла. А того, хорошего, было много! И любви было много, и заботы! И смеялась я в этом доме чаще, чем грустила! Глупая, какая же глупая я была! Не ценила, не замечала, не любила! Эгоистка!  Сейчас я бы многое отдала, чтобы было все как раньше. Вот только поздно. Или еще нет?

Отчим встречает нас на крыльце. Он нас ждал. На автомате пожимает руку Гене и смотрит на меня. Долго. В упор. А я на него. Он не изменился почти. Такой же подтянутый, красивый мужчина. Одетый с иголочки, гладко выбритый и подстриженный. Сколько ему уже? 48? 50? Он не выглядит на свои года. Тот же Гена уже поседел, а у Максима Петровича ни одного седого волоска, ни морщин, только если немного вокруг глаз.  Эти глаза! Взгляд все такой же пронизывающий, серый, ледяной. Я отвыкла от него. Раньше он вселял в меня страх. Но не сейчас. Сейчас я вижу кроме всего прочего в его глазах отблески радости, волнения и усталости.

- Ну, здравствуй, Ксюша! Наконец-то встретились, - Максим Петрович делает шаг навстречу и , не дожидаясь моего ответа, сжимает меня в крепких объятиях. - Рад тебя снова видеть дома.

- Здравствуйте.

Отчим разжимает объятия , но не отпускает меня, держит за плечи на расстоянии вытянутой руки. Осматривает меня внимательно с ног до головы. Мне неловко, но я вижу, что ему это необходимо , а потому терплю.

- Выросла! Как же ты выросла. А самое обидное, что мы с матерью это пропустили. Пойдемте в дом. Катя уже заждалась.

Гена шагает вперед, я хочу пойти за ним, но отчим меня останавливает. Подходит ближе и негромко, так чтобы Гена не слышал,  говорит:

- Я перед тобой, Ксюша, виноват, знаю. Но после того, как повидаешь мать, зайди ко мне. Есть разговор. Это важно.

В ответ я лишь киваю головой и спешу за Геной. Сейчас я хочу к маме!

В огромной гостиной на первом этаже я сразу замечаю маму. Она сидит в дальней ее части у самого окна. Свет сентябрьского солнца мягко золотит локоны ее прически. Она смотрит  в сад, который окрашен желтыми, красными, рыжими красками осени. Во всем окружающем ее великолепии и под этими теплыми лучами она кажется мне настоящим ангелом.

Отчим подходит к ней, что-то ласково шепчет на ухо и поворачивает коляску к нам. А я... Я забываю дышать. Мама! Моя мама! Так близко! Я все еще не верю, что могу подойти и обнять. Что могу прямо сейчас за все попросить прощение и сказать, что люблю ее больше всех на свете. Обида, которая жила во мне все эти годы давно испарилась. Сейчас мне безумно стыдно за нее. Стыдно, что пока я тешила свое самолюбие, маме было плохо, очень плохо. Я была так далеко, когда должна была быть рядом.

Чувствую, что из глаз одна за другой стекают слезы. Но это слезы радости, я не стыжусь их! Не видя ничего вокруг, я иду к маме. Она смотрит на меня так, как умеет только она: нежно, с любовью, с радостью. В ее глазах тоже слезы, а на лице подобие улыбки. Она тоже скучала!

-Мама, мамочка!- я падаю на колени перед креслом и начинаю ее обнимать. Глажу ее по лицу, по волосам, целую в лоб, щеки, руки. Она здесь, она рядом, она со мной! Зарываюсь лицом к ее сердцу и постоянно говорю, говорю, говорю.  Я шепчу ей все, что накопилось . О своей любви, тоске, вине. А она смотрит на меня, не отрываясь, и плачет.

Я не могу на нее наглядеться, не могу отвести глаз. Чувствую, что она напряглась, что хочет сказать что-то, но получается пока плохо. И лишь по губам удается разобрать ее слова: " Прости".

Сколько мы так с ней сидим? Не знаю. В какой-то момент замечаю, что в гостиной мы одни. Отчим и Гена ушли. Сумасшедшее волнение от первой встречи спадает и мы начинаем спокойный, на сколько это возможно, диалог.

У мамы получается немного шевелить руками. Движения пока нескоординированные, но она старается затронуть меня. Это так приятно! Ощущать ее тепло, запах, любовь - для меня жизненно необходимо в этот момент. Она пытается произносить простые слова. Да, не всегда у нее получается четко и понятно, но это дело времени. Мы справимся!

Я рассказываю ей обо все на свете. О Лондоне, о бабушке, о Гене, об учебе, о своей работе. И очень хочу узнать все о ней. Как прошли эти годы без меня? Почему раньше не разрешала мне видеть ее? Почему я так долго ничего не знала? Понимаю, что она все равно не ответит, а потому не омрачаю нашу встречу этими темами.

Голос отчима прерывает наше общение.

- Ксюша, пойдем обедать? Маме нужно на процедуры. Обещаю вы еще увидитесь.

Максим Петрович берет коляску и увозит маму в сторону гостевых комнат. Гена говорил, что там из нескольких пустых комнат отчим сделал для мамы личный реабилитационный кабинет и специально оборудованную спальню и ванную, чтобы маме было комфортно и уютно.  Конечно, он постоянно возит ее в больницы на процедуры и обследования. Но что-то получается делать дома и я ему безмерно благодарна за это!

Обедаем мы втроем. После процедур мама уснула. Сейчас для нее  очень важен отдых, чтобы нервные волокна, мышцы восстанавливались после нагрузок полноценно.

Отчим  и Гена обсуждают какие-то свои дела, а я все думаю о маме. За этими мыслями упускаю вопрос, адресованный мне.