можно прийти? — осторожно поинтересовался я, уцепившись за возможность. А то надо же мне фигуру поправить.

— Да хоть завтра! — обрадовался бугай. — Мы там считайте, что постоянно!

— Я приду, — пообещал я, и мы, пожав друг другу руки, разошлись.

Уже дома, переодевшись в сухое и отпаиваясь горячим чаем, я в спокойной обстановке сложил два и два. В детстве меня это слабо интересовало, но в нашем городе, как и во многих других, стали открываться подпольные «качалки». Тренировались там в основном рабочие парни, которые ратовали за здоровый образ жизни. Правда, порой они навязывали свои вкусы слишком уж агрессивно — даже вели «профилактические беседы» с «неформалами», как тот гитарист. Случалось, что и били. Но в целом их нельзя было назвать хулиганами. Скорее «воинствующими спортсменами», которые причиняли добро, как они сами его понимали. Некоторые даже помогали милиции патрулировать улицы города, вступали в ряды дружинников. Другие же, к сожалению, потом выбрали иную дорожку. И тот же Владимир Борисович Загораев прославится в девяностых созданием собственной ОПГ[19]. Знать его будут под кличкой Горелый и в конце концов убьют в перестрелке с милицией в девяносто девятом.

А ведь начинал он именно как спортсмен. Быть может, я смогу как-то повлиять на его судьбу в этом времени? Или слишком много беру на себя?

Неожиданно меня взяла злость. Кто я, в конце концов? Я — главный редактор газеты! Представитель четвертой власти, способный повлиять на умы если не миллионов, то хотя бы десятков тысяч. Зря, что ли, мы будем писать о водителях, прессовщиках и дворниках? И не просто же так я попал в прошлое со своими знаниями о будущем?

Пока людей интересует наука, искусство, спорт — они не безнадежны. И пусть меня хоть кто-то попробует назвать наивным, я собираюсь сделать все, что в моих журналистских силах, чтобы это поддерживать.

Глава 23.

Утром я проснулся бодрым и посвежевшим, хоть и неожиданно включившийся радиоприемник разбудил меня на полчаса раньше запланированного. Сделав зарядку, я приступил к завтраку, твердо продолжив идти к намеченной цели — похудеть, поправить мускулатуру, а еще бросить курить. Любопытно, что эта вредная привычка у меня проявлялась не каждый раз — например, смолящий на кладбище Бульбаш так и не смог меня соблазнить «беломориной». А вот у Гриши Чорбы из кровельного цеха Андроповского ЗКЗ это получилось, и вчера я с неприятным моей душе из будущего удовольствием дымил как паровоз, летящий в коммуну.

Есть такое предположение, рассуждал я, прихлебывая горячий утренний чай, что привычки Евгения Кашеварова берут надо мной верх постепенно. Об этом, к примеру, свидетельствует и тот факт, что прямо сейчас от одних только мыслей о сигаретах мне очень захотелось курить. Более того, я даже вспомнил, где в моей квартире хранится оставленная про запас пачка. Вон в том выдвижном ящике кухонного стола, вместе с пакетами и коробками спичек. Желание стало нестерпимым, но я совладал с ним, и оно отступило.

С удовлетворением улыбнувшись, я поставил посуду в раковину и отправился в комнату — искать удобную одежду и обувь для похода по городу, а еще в перспективе и тренировки. Трикотажный костюм синего цвета с гербом и надписью «СССР» обнаружился быстро, шапочка-«петушок» и кимрские кроссовки тоже. А вот с курткой оказалось сложнее — Кашеваров предпочитал строгие пиджаки и плащи, но в такой одежде точно не побегаешь. Значит, поступим по-другому: я решительно скинул олимпийку, натянул коричневый свитер с бежевыми оленями и уже потом снова надел трико, застегнув на белую «молнию».

Посмотрел в зеркало — н-да… Работать тебе над собой и работать, Евгений Семенович. А с другой стороны — дорогу осилит идущий, и я сейчас как раз занимаюсь именно этим. Правда, с питанием тоже надо что-то делать, а то слишком уж я увлекаюсь кофе на работе и картошечку дома уплетаю на жирном масле… Но вот утренняя зарядка уже входит в привычку, теперь еще «качалку» добавим… И велосипед! Я так и не дошел до проката, хотя собирался. Вот и воспользуюсь субботой, чтобы все наверстать. А весь завтрашний день посвящу статье.

Память снова услужливо подсказала мне, где лежат документы, и я, захватив с собой красный паспорт, отправился искать пункт велопроката. Вообще, насколько я помню еще с детства, в СССР можно было взять во временное пользование еще и бытовую технику вроде швейной машинки, холодильника, утюга и даже радиолы. А еще, что самое интересное, в прокат выдавали туристические рюкзаки. В итоге те необходимые вещи, которых в семье не хватало, всегда можно было одолжить у государства за умеренную плату.

В нашем городе пунктов проката было несколько, но я был ребенком, и адреса в голове, к сожалению, не отложились. Так что я, не мудрствуя, спросил совета у нашего консьержа Владимира Лукьяновича, и тот отправил меня на соседнюю улицу Коминтерна. Светило солнце, словно бы компенсируя людям вчерашнюю хмарь с промозглым дождем, и ощущения были великолепными. Прокат я в итоге нашел очень быстро, он располагался на первом этаже кирпичной пятиэтажки, выкрашенной в синий цвет. Пройдя мимо всевозможных бытовых принадлежностей, я сразу направился к отделу велосипедов. И тут меня ждало приятное открытие.

На меня смотрел, блестя хромированным рулем и катафотами, велосипед «Салют», о котором я мечтал в детстве. Моя история была вполне стандартной: трехколесный «Малыш», затем четырехколесный «Дружок», с которого я умудрился навернуться до шрама на носу, когда снял поддерживающие ролики. После этого родители как раз и брали для меня напрокат легендарный «Школьник», потом купили собственную «Десну». У папы был «Аист», дед по его линии катался еще на древнем «ЗИЧ» первой модели, которую начали выпускать аж в сорок девятом. Но мне всегда хотелось именно «Салют» со складной рамой, цвета спелого персика, как у моего друга по двору Вадика Воропаева.

— Хороший конь, — одобрительно улыбнулся работник проката, чем-то похожий на молодого Пьера Ришара. — Единственный, я бы на вашем месте взял. Прописка андроповская?

Я кивнул, вспомнив, что пролистал «свой» паспорт и убедился, что Кашеваров был зарегистрирован именно в том доме и той квартире.

— Тогда без залоговой стоимости, — сказал прокатчик, доставая толстый журнал. — И оплата у вас будет по факту. На месяц берете?

— Пока да, а дальше посмотрим, — ответил я и протянул ему паспорт.

«Ришар» начал сосредоточенно выписывать мои данные в формуляр, а я пока еще раз присмотрелся к велосипеду. Прям копия моей детской мечты. И всего-то было надо — дожить почти до сорока лет, погибнуть под обвалом и очутиться в прошлом. Такие вот превратности судьбы.

Сразу вспомнилась старая студенческая шутка: если у тебя в детстве не было велосипеда, а теперь у тебя «Бентли», то… все равно у тебя в детстве велосипеда не было! Я улыбнулся и даже рассмеялся, привлекая внимание «Ришара».

— Детство вспомнил, — не стал ничего выдумывать я, и тот понимающе улыбнулся.

На рынок я поехал на велосипеде, крутя педали и ловя лицом ветер. Вскоре, правда, усталость дала о себе знать, и я вновь осознал, что впереди у меня долгие недели тренировок. Что ж, я уже говорил сам себе, что готов. И нечего расслабляться!

Базар, как его на восточный манер называли в восьмидесятых, располагался там же, где и должен — на берегу Любицы в центре города. Все было ровно так, как и в моих воспоминаниях: скобари, у одного из которых я тут же купил цепочку с замком для велосипеда, птичий рынок слева от центрального входа, уличные прилавки, главное здание и ресторан «Кавказ», от которого веяло сладким дымком и непередаваемым мясным ароматом.

Середину осени, конечно же, трудно назвать удачным временем для базарного шопинга а-ля СССР, однако тут до сих пор продавались поздние фрукты вроде антоновки, тепличные овощи, десятки, если не сотни, разнообразных солений, рыба и, конечно, грибы. Свежие, соленые, сушеные, маринованные — на любой вкус и кошелек. И вот тут я понял, что зря не взял в прокате тот самый туристический рюкзак, о котором вспоминал. С другой стороны, я вполне могу здесь же купить хозяйственную сумку, а потом прикрутить ее к багажнику «Салюта», дожидавшегося меня при входе. Цепочка с замком оказались добротными, так что унести велосипед можно разве что вместе с железным забором. Хотя, конечно же, никто в это время даже пытаться не будет.

Сумку я и впрямь прикупил тут же, у хитро улыбающегося грузина, который пытался мне втюхать нагрузкой женский