Коротышка злобно пнул ногой закрывшуюся перед носом дверь подъезда. Бомжиха встала и неторопливо потрусила к помойным бакам, где верзила как раз пытался встать, поминая недобрыми словами «эту стерву» и всех остальных баб.

Коротышка нажал кнопку квартиры на втором этаже. Никакого ответа. Потом соседнюю. Ответил старческий голос.

– Кто там?

– Открывай, бабуся, срочно!

– Кто там? – повторила старуха. – Лида, ты пенсию принесла?

– Не пенсию, а повестку! – гаркнул коротышка, – Повестку мне нужно вручить к следователю!

– Это куда это? – оживилась старуха. – Не в седьмую квартиру к Ермоленкам?

– Ага, в седьмую, – подтвердил коротышка.

– Стало быть, Витьку Ермоленко теперь посадят! – возликовала старуха.

– Посадят, если дверь откроете! – рявкнул коротышка. – У меня времени мало!

Дверь наконец открылась, и он побежал наверх. Юлия услышала шаги внизу и сразу поняла, что это за ней. Она была уже на пятом этаже, дальше только чердак. Задыхаясь, преодолела последний пролет и застонала от бессилия. Девушка надеялась, что на чердак можно пройти свободно или же там будет старая дверь с висячим замком, который можно открыть без труда или просто сбить.

Надежды ее не оправдались. Дверь была хоть и маленькая, но новая, железная, и замок врезанный. Юлия подергала ручку, дверь даже не шелохнулась. Она в сердцах стукнула злополучную дверь ногой, но ничего не случилось.

Снизу раздавались шаги коротышки. Юлия перегнулась через перила и увидела, что он уже на четвертом. Что делать, что делать? Она снова подбежала к двери и вдруг увидела, что она открыта. Не веря своим глазам, она толкнула ее, и дверь отворилась. За ней никого не было, только пустое, очень пыльное помещение чердака, скупо освещаемое несколькими узкими оконцами. Было тихо, но Юле показалось, что вдалеке мелькнула смутная тень. На полу лежал слой пыли сантиметров десять. И по этой пыли шла цепочка человеческих следов.

Услышав шаги почти за спиной, Юля опомнилась и захлопнула дверь.

– Открой! – заорал коротышка, с размаху навалившись на дверь с той стороны.

– Ага, сейчас, – пробормотала Юлия, – разбежалась.

Она пошла вперед, аккуратно ступая по следам. Дошла до проема в деревянной стене и поняла, что перешла на чердак соседнего дома. Тут было не так пусто, валялись какие-то ящики и коробки, а в углу – старый матрас, и на нем пачка газет и рваная кожаная сумка. Кто-то здесь обжился, не та ли старуха, что сидела у подъезда…

Юлия шла по следам, которых теперь стало больше, свернула к открытой двери, спустилась по лестнице на пятый этаж. Там на подоконнике сидел мужик в тренировочных штанах и галошах на босу ногу и пил пиво из жестяной банки. На Юлю он глянул равнодушно. Она оказалась в соседнем дворе и вышла на Литейный далеко от того места, где те два урода поставили машину.

Нужная маршрутка подошла быстро. Юлия села, махнув рукой на конспирацию.

Большой и богатый город Ниневия. Нет другого такого богатого города во вселенной, ибо в этом городе находится престол ассирийских царей, чья власть простирается от Южного моря, в которое впадают великие реки Тигр и Евфрат, до северных гор, откуда эти реки берут начало, от диких скифских степей до окраин Египта. И из всех стран и городов, подвластных ассирийскому престолу, днем и ночью идут в Ниневию караваны с золотом и серебром, с пряностями и благовониями, с дорогими тканями и узорными доспехами, с диковинными зверями и редкими каменьями и рабами, рабами, рабами. Ни днем, ни ночью не спит Ниневия, город золота, город крови. Шумят ее рынки, торгуются на них разноплеменные купцы, звучит арабская, арамейская, персидская речь. В тенистых садах ниневийских, во дворцах знатных вельмож не прекращаются шумные кутежи и пьяные оргии. Гремят бубны и кимвалы, звенят золотые браслеты на запястьях мидийских танцовщиц, льется рекой сладкое эламское вино.

Большой и богатый город Ниневия, город крови, логово львов. Много в этом городе храмов, в которых мудрые жрецы возносят молитвы и приносят богатые жертвы жадным до крови ассирийским богам: владыке Ашшуру, создателю мира, Воительнице Иштар, облаченной в одежды из пламени, громовержцу Адоду, могучему Раману, коварному Шамашу и другим, коим несть числа.

Принося свои жертвы, жрецы просят у богов хорошего урожая и многочисленного потомства для ассирийцев, просят побед для ассирийского оружия.

И боги до поры милостивы к ним.

Большой и богатый город Ниневия, огромны владения ассирийских царей, но неспокойно на границах этих владений. На юге бунтуют халдейские княжества, на востоке угрожает Ассирии Египет, на западе набирает силу Мидия, копит злобу Элам, на севере – горные царства Урарту и Манну. А самая страшная, самая грозная сила надвигается из-за Кавказских гор, из бескрайних степей, – скифы, дикий и воинственный народ, многочисленный, как песчинки на берегу моря.

И словно мало этих врагов – еще один враг замышляет коварные козни: древний Вавилон, великий город, врата богов.

Вавилон куда древнее, чем Ниневия. Храмы его многочисленнее, жрецы в этих храмах могущественнее ниневийских. Грозный вавилонский бог Бэл-Мардук древнее и страшнее молодых ассирийских богов.

Властители Вавилона, знатные горожане и жрецы, терпят пока ассирийское владычество, но стоит только зашататься ниневийскому трону – они тут же нанесут предательский удар в спину своим молодым братьям. И не остановит их то, что говорят они на одном языке, и молятся одним богам, и чтут общих предков. Втайне от царя правители Вавилона ведут переговоры с воинственными халдейскими князьями, и с правителями Мидии, и даже с дикими и воинственными скифами.

Но сильна пока Ниневия, логово львов, город крови, и враги ее затаились до поры. Триста тысяч человек живет в огромном городе: вельможи и жрецы, купцы и воины, музыканты и блудницы, чиновники и мастеровые, прислужники и рабы. Двадцать тысяч воинов составляют только столичный гарнизон.

Высокими стенами окружена Ниневия, двенадцать ворот проделано в этих стенах. Возле каждых ворот дежурит стража, проверяет всех, кто входит и выходит из города, чтобы не пробрались в великий город вражеские лазутчики.

Глубокой ночью к воротам Иштар подъехала повозка, запряженная парой гнедых лошадей. В этой повозке ехал старый человек в скромной дорожной накидке в сопровождении двух слуг.

Повозка остановилась перед воротами. Бородатый стражник вышел навстречу, оглядел приезжих, спросил хриплым спросонья голосом:

– Кто такие? По какой надобности?

– Я – Энну-Иддин, писец из Вавилона, – отвечал старик, – еду в храм Воительницы Иштар, там есть для меня работа, нужно прочесть старые таблички. А эти люди – мои слуги.

– Назовите свои имена! – проговорил стражник, обернувшись к слугам.