За всей этой беседой я не заметила, как мы приехали. И только когда вышла, сообразила: это не тот дом, где располагалась квартира Хантера.

Особняк из красного кирпича с небольшим садом, обнесенный кованой оградой. Он отличался изящными пропорциями. Судя по кладке и основательности дома, строили его на века. Эти стены явно имели богатое прошлое. Особняк мог похвастать нормандскими фронтонами, четырьмя центральными каминными дымоходами и красивыми окнами с фрамугами.

– Извини, Хант, но я подумала, что квартира для холостого лорда – это еще куда ни шло, но ютиться вдвоем с супругой в этой каморке…

Я лишь мысленно поаплодировала воображению миссис Элмер: назвать апартаменты, в которых дюжина големов могла в мяч сыграть… Да у нас весь приют меньшего размера, чем эта «каморка».

Судя по всему, в миссис Элмер пропал великий стратег: она не давала противникам опомниться и выбивала почву из-под ног с завидной регулярностью. С случае с Хантером – играла на сыновьей любви, в моем – просто ошарашивала своим поведением. Я еще ни разу не встречала такого поведения у сиятельных. Обычно благородные снисходили до простых смертных. Чопорные, надменные, часто взирали на обычных горожан с презрительной миной. А тут… Хотя, судя по разговору, Голдери была бы рада любой невестке, будь у той даже спереди рога, а сзади – хвост с трещоткой, как у гремучника.

Едва мы оказались в прихожей, как мимо нас на манер пушечного ядра пронеслась здоровенная черная белка. За ней выбежала очаровательная юная леди. Мелкие русые кудряшки обрамляли точеное личико, аккуратный носик и выразительные глаза цвета спелого ореха довершали облик скорее небесного, чем земного создания. Белое, с завышенной талией муаровое платье ей необычайно шло. Она походя присела в книксене, приветствуя леди Элмер, и уже хотела сорваться в забег за здоровенной чернющей аномалией, как заметила нас.

– Хантер, ты вернулся из командировки! – искренне воскликнула кудряшка.

– Не просто вернулся, но и привез с собою жену, – матушка качнула шляпкой в мою сторону, радостно улыбаясь.

На лице девушки, как в калейдоскопе, сменилась целая гамма чувств: досада, удивление, сомнение, облегчение и… радость.

– Да, она человек, – правильно истолковав мимику девушки, подтвердила миссис Голдери, – но кто из нас не без недостатков? Так что, Элена, прошу любить и жаловать твою золовку – Тэсслу.

Юная леди после этих слов стремительно подошла к Хантеру и порывисто его обняла.

– Спасибо, – прошептала она ему на ухо, думая, что никто больше не слышит, – теперь я спокойно смогу поступить в университет, а не придумывать новый повод, чтобы не ехать на очередные смотрины.

Слушая этот шепот, я поняла, что мне предстоит не битва – война с умелым и многоопытным полководцем, возжелавшим во что бы то ни стало обзавестись маленькими Элмерчиками.

Когда сестра моего муженька отстранилась от него, миссис Голдери уже распорядилась подготовить нам комнаты (множественное число меня обнадежило) и объявила, что через час подадут обед. За пришедшим нас проводить слугой я рванула с небывалым энтузиазмом. Хантер не отставал.

Спустя несколько минут мы с сиятельным очутились в отведенных нам апартаментах. Разочарованию моему не было предела. Так называемые «комнаты» представляли собой малую гостиную, гардеробную, ванную и спальню. Причем если остальная мебель оказалась внушительных размеров, как например диван, на котором уместилась бы целая рота, или комод, чьи габариты позволили бы с легкостью использовать его в качестве плота, то кровать, не иначе, предназначалась для весьма пылких влюбленных, поражая своей (три локтя всего) шириной. Посреди просторной спальни ложе выглядело еще более узким и вытянутым.

Пока я рассматривала кровать, Хантер, усмехнувшись, присел на корточки, загнул край ковра, заглянул под днище ложа и провел ладонью по полу. После чего внимательно изучил подушечки пальцев, покачал головой и изрек.

– Матушка готовилась к твоему появлению основательно. Минимум полгода как.

– Откуда ты знаешь? – Я чувствовала себя удивительно глупо, потому что ровным счетом ничего не понимала.

– Эту кровать явно перенесли из другой комнаты. Она не соответствует обстановке ни габаритами, ни дизайном. – Он усмехнулся, а я сделала в памяти зарубку узнать, что значит последнее слово: если ругательство – очень интересно звучит. – Но поставили ее здесь не сегодня утром. Иначе пол бы вымыли до блеска. А здесь хоть и чисто, но чувствуется, что пару дней сюда никто не заходил.

– А почему именно полгода? – решила я уточнить, отчего он назвал такой точный срок.

– Потому, что Альбион не так богат на солнечные дни, как Анчар, и хотя окна спальни выходят на юг, нужно минимум пять-шесть месяцев, чтобы на полу появилась граница.

В подтверждение своих слов он неаристократично ткнул пальцем под кровать, где виднелась светлая полоска выгоревшей краски между краем ковра и тенью днища.

– И не смотри на меня так, – выдохнул он, выпрямляясь. – Желание моей матери иметь внуков, после того как погиб отец, стало ее навязчивой идеей.

– Так допекла? – сочувственно поинтересовалась я и впервые обрадовалась, что у меня нет столь семейственной родительницы.

– Не то чтобы… – в голосе Хантера проскользнула теплота. Все же, как оказывается, он очень любил свою матушку, хоть и пытался это скрыть. – Ты не подумай, она замечательная, кроме этого своего желания. А когда поняла, что от меня наследников может ждать до падения стены, то переключилась на сестренку. Вот Элена так искренне и обрадовалась тебе. Теперь ее не станут допекать.

«Ага, а примутся за меня», – мысленно прибавила я.

– Потому-то она даже не возразила ничего, хотя к людям в целом относится, мягко говоря, с прохладцей, – завершил свою мысль Хантер.

– Миленько, – подвела я неутешительный итог.

Сиятельный, казалось, смутился от моей реплики. Он подошел к окну, заложил руки за спину и начал раскачиваться с носка на пятку, сохраняя молчание и пристально изучая газон.

Я же смотрела на его широкую спину и размышляла. За время пути я как-то притерпелась к этому ненормальному лорду и по прибытии в Альбион была морально готова как к поджидающим за каждым углом революционерам, так и к болезненному ритуалу перемещения венценосной души. Но не к радушно-удушающим объятиям свекровища. Следовало пересмотреть мой план побега, первым пунктом которого все так же значилось избавление от лишней души. С привиденистым кронпринцем на шее мне далеко убежать не дадут. Но как только дух Микаэля воссоединится с телом – надо делать ноги. Иначе не успею оглянуться, а лорд уже подаст прошение о разводе, и опять здравствуй ненавистная оседлая метка, которая на этот раз привяжет меня уже к Альбиону.

Ну уж нет! А что до брачной татуировки… Так можно отбрехаться черным вдовьим чепцом, чтобы лишних вопросов не возникало.

Наконец Хантер обернулся ко мне.