– А что известно о той несчастной, тело которой нашли на складе?

– Ее пока никто не опознал. Будем ждать сообщения о пропаже. Она, видно, была очень одинока, раз никто ее не хватился…

– Верно, – цинично отозвался старик. – Полагаю, Ядовитые женщины не имели знакомства с третьей жертвой?

– Мы не узнаем об этом точно, пока не установим личность погибшей, – вздохнул в очередной раз Брийер. – Я облазил весь особняк, опросил соседей и всех, кто мог быть свидетелем, – и ничего! Ничего! При этом не секрет, как не желала Ядовитая сторона этих переговоров. Ручаюсь, эта мысль сейчас в голове у каждого: а не пришлось ли убийство слишком кстати?

– Не берусь судить, – уклончиво ответил месье Надаш.

– Но Синклит, разумеется, пришлет собственных специалистов для расследования.

– А мы присмотрим за ними! Проделай они все это для срыва переговоров – быстро попадутся на наши ловушки.

– Советники ожидают их уже завтра, – горестно сообщил Кавиз.

Он полез за носовым платком, чтобы высморкаться, но выглядело это так, будто он собирался утереть слезы.

– Значит, со всем надо разобраться прежде! Да, прежде, чем Ядовитые люди распустят перед нами павлиний хвост из своих понятий чести! – вскричал старик таким тоном, будто испытывал к своим предкам с Тари Ашш один лишь стыд. – И если они не знают об этом странном чародействе ничего, их шансы обогнать нас ох как невелики.

Молодой детектив согласился.

– Но мне надо будет увидеть все воочию, – победно сообщил месье Надаш. – Никаких следов – это слишком сомнительно!

Молодой детектив согласился вновь.

Поздним вечером того же дня Кавиз Брийер отвез Лангерье на оба места преступления и, удостоверившись, что там никого нет, провел старика внутрь. Трупы уже убрали, двери закрыли на замки и опечатали, но для детектива это не стало препятствием.

Много лет назад Лангерье Надаш успел закончить обучение на факультете теории магии – это стало его вторым образованием (первым же было, как вы успели догадаться, экономическое). Несмотря на то что за долгое время его отставки в колдовском искусстве открывались все новые и новые законы, в делах чародейских старик оставался вполне сведущ.

Он лично постучал по всем стенам клюкой и удостоверился, что в стенах нет проходов, через которые преступник мог бы пробраться в спальню. Почему двери и окна в комнате оставались закрытыми изнутри, оставалось еще разгадать. Разве что чародей-убийца соткался из воздуха, а затем растворился в нем.

Но три вещи навсегда останутся недоступны для магов: время, расстояние и человеческий рассудок (они изловчались лишь обмануть его, но никак не отнять или излечить, – а иначе в истории Ард Шенлара не осталось бы столько безумных королей). Чародеи также не взаимодействовали с предметами, которых не видели. Это значит, что преступник, находясь не в комнате, не мог силой своей мысли задвинуть оконный шпингалет.

Лангерье Надаш не ведал чар, которые заставляли бы плоть загореться, но это не означало, что в других государствах не существует подобного колдовства. По правде сказать, старик вообще не мог понять, какой стране принадлежала магия, отпечаток которой лег на это проклятое место. Он посоветовал Кавизу искать виновного среди иностранных магов, исключая чародеев Одельтера и Ядовитых островов – их Пульсары были совсем рядом и походили друг на друга, а потому была схожа и магия.

* * *

– И вот почему ты замужем за этим ужасным человеком? – изрек одельтерский маг, не успел экипаж покинуть пределы двора.

Я оторвала взгляд от удаляющегося имения, величественно белого в окружающей его темноте. Повозка, обещавшая доставить нас к железнодорожному вокзалу, понемногу набирала скорость, и мелькающие огни фонарей убыстряли свой ход.

Чьерцем Васбегард определенно был одельтерским феноменом свободословия. В Одельтере в ответ на его остроты дамы впадали в замешательство и предпочитали отсмеиваться, прикрывшись ажурными веерами. Ядовитые же люди были вольны говорить, как им вздумается, особенно в приватных беседах, – но за три года в Найтерине я отвыкла слышать колкие замечания или комментарии касательно чьей-то личной жизни.

Однако, окрестив Чьерцема для собственного спокойствия юродивым, я все же сжалилась над ним и снизошла до искреннего ответа:

– Почему я замужем за князем Таш'Найесхом? По воле Сетша каждому человеку суждено с кем-то другим идти по жизни. Мне – рядом с ним, ему – рядом со мной. Пути наши всегда будут пересекаться, и легче быть вместе, чем противиться этому. Вам, одельтерцам, сложно в такое поверить, но так всегда и случается.

– Ты донельзя наивна!

– Когда же, позвольте узнать, мы успели перейти на «ты»?

Я отвечала спокойно и размеренно, но теперь направляемая в сторону чародея учтивость иссякла, и от нее оставался лишь жалкий послед.

– Ах, прошу прощения, Ваше Сиятельство, – сверкнул карими глазами Чьерцем, – мне представляется крайне разумным перейти на «ты». Вы согласны?

– Полагаю. Называть подобных людей на «вы» мне точно не хочется.

– Чудно! – согласился Чьерцем и между делом поправил повязку на вспоротой в «Азукаре» руке.

Неожиданно Васбегард замолчал, а я не нашла, что ответить. Воцарилась тишина.

Оставшись наедине с собственными мыслями, с подачи одельтерского мага я невольно задумалась о прошлом. О нашей со Стайешем жизни.

Стайеш как четвертый сын князя Таш'Найесха не мог претендовать на владения, – они наследовались первенцем. Поэтому вместо управления землями и места в княжеском Синклите стезей супруга стала дипломатическая деятельность.

Всего в тридцать два года он готовился стать новым Посланником Тари Ашш в Одельтере, и ему нужен был переводчик – для соблюдения формальностей, конечно, ибо одельтерский он знал в совершенстве. Но наши традиции строги: они предписывают, чтобы на официальных мероприятиях князья разговаривали преимущественно на сетшенай-тайхаш[24], что, разумеется, очень неудобно, но выгодно подчеркивает статус Ядовитых земель.

С детства изучая шесть языков – родное наречие и десаринайский, несложный одельтерский, барханный мансиди[25] и чувственные эсналуро[26] и фарогнейский, еще в Ашш-Сетесс я сдала экзамены и получила право осуществлять официальные переводы. Должность переводчика при Посланнике досталась именно мне, и тогда все и началось: и мое восхищение, и его страсть. Мы слишком быстро поняли, что Сетш создал нас друг для друга.