Элли вновь покачала головой:

– Не могу.

– Почему?

Она поняла, что гордость его задета – может, это не так уж и плохо. Но нужно было показать ему, что речь идет уже не только о гордости. Нужно было набраться мужества и выложить ему жесткую правду:

– Я не могу заставлять себя жить с человеком, который бежит от жизни.

– Бежит? – повторил он, и Элли услышала в его голосе ярость. – Ты что, Элли, обвиняешь меня в трусости?

– Диагноз можешь ставить сам.

Она взглянула на вазу с голубыми цветами в центре стола. Какие нежные у них лепестки! Как вообще все в жизни хрупко и может разлететься вдребезги, стоит ослабить внимание. Элли подняла глаза на Алека, пытаясь не реагировать на его гнев.

– Когда ты рассказал мне о своей семье – как тебя бросила мать и как это сказалось на тебе, – я смогла понять, почему ты никогда не пытался наладить с ней связь. Я поняла, что ты решил переплавить свою боль, превратив ее в успех, и что тогда тебе было легче забыть прошлое. Но сейчас ты взрослый, и мир у тебя в руках – ты самый успешный человек из всех, что я встречала. Ты умен, и у тебя много возможностей – и при этом, услышав, что у тебя есть брат, ты делаешь вид, будто ничего не произошло!

Взгляд его был непроницаем, и вновь повисла тишина. Но наконец он вскинул глаза на Элли, и она поежилась, увидев непередаваемую боль в них.

– Не просто брат, – сказал он. – С этим бы я справился. Брат-близнец! Ты понимаешь, что это значит, Элли, если это правда? Ты об этом думала? Это не так, как если бы она родила ребенка от другого мужчины, нет, у нее был второй сын такого же возраста, как и я. Она взяла его с собой, оставив меня. Именно меня она бросила, именно меня не хотела. Как, ты думаешь, я должен себя чувствовать?

– Я не думаю, что ты вообще что-то чувствуешь, – прошептала она. – Ты запираешься от чувств, ты всегда так делал. Игнорируешь их и притворяешься, что ничего не происходит, надеясь, что они уйдут. Но нельзя избавиться от чувств, они будут кружить возле запертой двери, а ты лишь больше расстроишься. А мне не нужен такой мужчина, я хочу быть рядом с тем, кто смотрит в лицо правде. Кто может принять истинные чувства – даже боль – и не боится их показать.

Она наклонилась вперед, и шепот ее стал лихорадочным.

– То, что воображаешь, всегда хуже реальности, – сказала она. – Я знаю. Когда я встретила отца – я не переставая мечтала о том, как обрету большую дружную семью, – все мои мечты разлетелись вдребезги, когда он оттолкнул стол и капучино расплескался. Я, конечно, расстроилась. Но потом я поняла… поняла, что свободна. Я смогла отпустить все глупые фантазии. Всегда лучше жить реальностью, чем мечтами. Или кошмарами, – поспешно добавила она, поднимаясь на ноги. Посмотрев на Алека, она увидела боль, написанную на его лице так явственно, что ей инстинктивно захотелось потянуться к нему и утешить его. Но она знала, что не избавит Алека от его страхов. Не сможет изгнать их. Только он сам может это сделать.

Алек не говорил жене о своем решении уехать до самого последнего момента. Элли утром, войдя в кухню, увидела его за чашкой кофе, с кожаной дорожной сумкой у его ног. Он повернулся, когда она вошла, и, хотя по его глазам невозможно было что-либо понять, мускулы его напряглись. Элли почувствовала, как по спине пробежал холодок.

– Ты уезжаешь в командировку? – спросила Элли.

Он покачал головой:

– Я собираюсь в Париж.

Страх, а затем ужас затопили ее сердце холодной волной. Париж – город романтики. Она посмотрела на сумку – большая, такую берут для ночевки. Страх усилился.

– Ты решил воспользоваться моим предложением? – выдохнула она в шоке.

Он нахмурился:

– Каким предложением?

– Ты встречаешься с женщиной?

Лицо его потемнело, на виске запульсировала жилка.

– Ты сумасшедшая? Я еду на встречу с братом. Позвонил журналистке и поговорил с ней, она дала мне его координаты, и я написал письмо. Сегодня в ресторане «Ритц» у нас обед.

Элли ощутила прилив самых разных эмоций – облегчение от того, что он не воспользовался ее дурацким советом, радость за него, решившего наконец встретиться с братом. Но и разочарование – да, он решился встретиться лицом к лицу со своими демонами – но не подумал о том, что и она бы хотела быть с ним рядом.

Элли шагнула к Алеку, но он энергично покачал головой.

– Прошу, не надо, – сказал он, и Элли остановилась. – Буря эмоций мне сейчас не нужна.

Элли сжала губы, и руки ее безвольно опустились. Правда, с чего бы ему принимать ее поддержку после того, как она так долго его отталкивала?

Она кивнула и тихо произнесла:

– Удачи.

Еще никогда Элли так не хотелось его поцеловать.

День прошел в попытках не думать о том, что могло происходить сейчас во Франции. Элли сказала себе, что Алек не позвонит, и так и оказалось. Каждый раз, глядя на телефон, она не находила никаких текстовых сообщений, и маленький экран оставался пустым. Она должна была пообедать с Аланной, но отменила встречу – боясь, что может сделать какую-нибудь глупость, например, расплакаться. Или еще хуже, рассказать ей всю правду. Этого она не могла допустить. Однажды она уже предала Алека, и сделать это еще раз – тем более осознанно – было бы непростительно.

Элли изо всех сил старалась занять себя.

На улице похолодало, так что она накинула куртку и прошлась по парку, уже тронутому желтыми красками осени. Зашла за продуктами в маленький магазин, обнаруженный на узкой дорожке позади огромных супермаркетов Найтсбридж, купив все любимые продукты Алека.

Но что бы она ни делала, Элли не могла избавиться от назойливых вопросов, лезущих ей в голову, и ответы на них она могла получить лишь с приездом мужа. Затем неожиданно пришла мысль о том, что он может не захотеть все рассказывать ей. Он был всегда скрытен.

Она отправилась спать около одиннадцати и спустя некоторое время услышала скрежет ключа в скважине и тихо закрывающуюся дверь. В горле ее моментально пересохло. Он пришел домой. Она слышала его шаги, тихие, точно он не хотел ее будить, но, когда они приблизились к двери спальни, она позвала его:

– Алек!

Шаги замерли. Заскрипел пол, и вновь тишина.

– Алек! – вновь крикнула Элли.

Дверь приоткрылась, и свет ворвался в комнату, выхватив из темноты кровать, точно луч прожектора. Элли зажмурилась и села, смахнув с лица волосы. Она пыталась увидеть лицо мужа, но глаза оставались в тени, и Элли лишь видела силуэт его сильного тела на фоне яркого света.

– Как ты? – спросила она.

– Не хотел тебя будить.

– Ты… не зайдешь? – Голос ее нервно дрогнул, и она зажгла лампу на столике. – Расскажи мне все.