– Ты не против? – спросил он.

Элли усмехнулась, точно поняв, что вопрос этот был пустой формальностью:

– А если возражаю? Ты отложишь свои драгоценные дела и проведешь день со мной, если я попрошу?

– Элли…

– Ага, видимо, нет, – произнесла она, горько улыбаясь. – Ладно, я хочу прилечь, устала.

В спальне она задернула занавески и, поставив телефон на беззвучный режим, оставила его в сумке в противоположном углу комнаты. Но все равно слышала, как он то и дело жужжит, точно назойливая муха, но вставать и выключать его было лень, и Элли лежала, проваливаясь в дрему и вновь пробуждаясь.

В пять часов она заставила себя встать и увидела три пропущенных вызова с незнакомого номера. Она сонно пошла в душ, надела льняные брюки и футболку, но настроение ее было по-прежнему на нуле. Она решила выпить воды, и зазвенел звонок.

Прижав ладонь к животу, она пошла открывать, и увидела на пороге блондинку – Элли не узнала ее, но та показалась ей знакомой.

– Могу ли я вам помочь? – спросила Элли.

– Вы меня не помните?

Элли покачала головой:

– А что, должна?

– Возможно. Я познакомилась с вами до того, как вы вышли замуж. Я гостила в «Хоге», а вы там работали. Помните?

И вдруг в голове Элли прояснилось – ну конечно, это же журналистка. Пронырливая блондинка, на чьи вопросы Элли по глупости ответила, и в результате ее уволили. Она взглянула в блестящие глаза гостьи.

– Мне нечего вам сказать, – ответила Элли.

– Ну что ж, может, и так. Но вас может заинтересовать то, что могу сказать вам я.

– Не думаю, – Элли приготовилась закрывать дверь. – Мой муж не любит журналистов, да и я тоже.

– А ваш муж знает, что у него есть брат?

Элли в бессилии прислонилась к двери, и лоб ее покрыла испарина. Она вспомнила душераздирающий рассказ Алека о своем детстве. Он не упоминал, что у отца были другие дети. А может, речь идет о матери? Если Алек ни разу не встречал ее, как он мог знать?

– Вы лжете? – хрипло проговорила она.

– Зачем мне это? Вообще-то у него есть брат-близнец. Ну вот, видите, я же говорила, что вас это заинтересует.

Да, Элли это интересовало, но она не переставала качать головой, потому что все это стало казаться сценой из пьесы, а не реальностью.

– Но если это правда, как вышло, что вы знаете, а он нет?

Женщина пожала плечами:

– Его брат просил найти его и поговорить с ним. Просил узнать, захочет ли Алек встретиться. И если первая часть его просьбы была осуществима, то подобраться к нему для разговора казалось невозможным. К мужчинам вроде Алека Сарантоса не так-то легко подойти. Он не дает интервью, не пьет в одиночку в барах, так что пытаться подкатить к нему было бессмысленно. Как вы и сказали, он не любит журналистов.

– Вы удивлены?

– Меня больше ничто в жизни не удивляет, – цинично ответила женщина. – Потому-то я и не могла поверить в свою удачу, увидев вас с ним той ночью. Официантка, которая столь явно выбивалась из общей каймы, что могло быть между вами общего? Однако вы целовались, точно два подростка на дискотеке. Я решила, что вот она – чудесная возможность выкурить его из своего укрытия, и я оказалась права.

– Выкурить его? – повторила с ужасом Элли.

– Ну да. Впусти в жизнь мужчины женщину – и она откроет тебе путь к его душе.

– Вы отвратительны.

– Нет, сладкая, я просто делаю свою работу. – Журналистка наклонилась к ней и всунула ей в руку свою визитку. – Может, скажете ему, чтоб звякнул мне?

Проводив гостью, Элли закрыла дверь, прислонилась к ней спиной и попыталась дышать ровно.

Брат-близнец.

Как это могло быть? Знал ли Алек эту невероятную правду или просто скрыл от нее очередной виток своей судьбы? Элли казалось, что ее оглушили, и она не могла поверить в услышанное. Эта журналистка… может, она просто делала, как принято в их среде, – выдумала историю, чтобы получить реакцию? Сердце Элли отчаянно билось, и странная боль пронзила ее. Она потеряла счет времени, но знала, что нельзя оставаться в таком положении, нельзя, чтобы Алек, придя домой с работы, увидел ее тут, почти потерявшую рассудок, точно зомби.

Элли заставила себя одеться. Взглянув на шелковое коктейльное платье, она почувствовала, точно судьба смеется над ней. Вспомнив тот день, когда она ходила по магазинам, так гордясь собой, Элли внезапно устыдилась – какой же она была дурой. Чем она гордилась – тем, что потратила кучу денег со счета мужчины на себя одну? Величайшее достижение. Она вспомнила, как легко ей было тратить его деньги. Что она там говорила про себя? Да она ничем не отличалась от других женщин, что так притягивало его богатство… Он ненавидел щучек-хищниц. Он, казалось, ненавидел всех женщин, и теперь она знала, почему.

Она вспомнила известную поговорку: «До семи лет – ребенок, после семи – мужчина».

Разве это не было правдой?

Первые годы своей жизни Алек провел без матери, с жестоким отцом. Неудивительно, что он запер свои эмоции в глухой подвал сознания и выбросил ключ.

Время шло, и Элли нервничала все больше. Когда наконец Алек пришел домой и вошел в гостиную, Элли подумала о том, каким уставшим он выглядит. Она собиралась сказать ему новость как можно мягче, но он сам увидел ее лицо и нахмурился:

– Что?

Элли лихорадочно думала, как начать беседу, но, похоже, тут не было верного решения, у нее были лишь факты, и их нужно было изложить. Она не могла защитить его от правды, как бы она ни хотела.

– Помнишь ту журналистку, что написала про нас статью?

Он напрягся:

– Такое не забудешь.

– Ну, так она была здесь сегодня.

Он тихо выругался:

– Как, черт возьми, она узнала, где я живу?

– Думаю, не это главное.

– Нет? – Губы его искривились. – Ну, для меня важна моя частная жизнь, я думал, ты это уже поняла. Что ты ей сказала в этот раз? – Он горько усмехнулся. – Душераздирающую историю о трагическом детстве мужа?

– Я бы никогда…

– А может, ты сочла нужным рассказать ей о ребенке? – перебил он ее. – А ведь мы условились никому ничего не говорить, пока не минет двенадцать недель.

– Вообще-то на сей раз рассказывала она. – Элли помолчала, а затем сделала глубокий вдох, как перед прыжком в воду, и решилась: – Она сказала, что у тебя есть брат.

Он прищурился:

– О чем это, черт побери, ты толкуешь?

– Брат-близнец. – Она облизнула губы. – Ты не знал?

– Не понимаю, о чем ты, – холодно сказал он.