долго: несколько месяцев назад регулярно стали появляться сообщения, что кто-то из сильных специалистов по связи переметнулся на сторону мятежников. Это здорово путало все карты – воспоминания стирались и изменялись, нарушенные связи восстанавливались, нужные же, напротив, прерывались. Кай уже почти отчаялся что-то сделать, когда сама Куница вызвала их с Майей к себе и дала указания руководить поимкой вместе с Ясоном. Теперь они смогут взять и остальных.

Но сейчас, стоя здесь, Кай мечтал лишь о том, чтобы это поскорее закончилось. Он не удивился, когда оказалось, что переметнулась целая семья – муж и жена, молодая пара мастеров. Так случалось нередко, и цензоры догадывались, что орудует не один человек. Неожиданностью стало наличие в доме маленькой девочки, по всей видимости их дочки. В мигом постаревших лицах супругов была странная отрешенность, будто все это происходило не с ними. Девочка же сопротивлялась до последнего, даже когда ей обрубили все мысленные связи. Она продолжала кричать и брыкаться в руках Ясона изо всех сил, пока в дело не вмешалась Майя.

Впереди ждало установление личностей, поиск доказательств, долгие вечера допросов в Водных тюрьмах. Но это все потом. Отдавая привычные указания насчет обыска и транспортировки заключенных, Кай уже мечтал о тихом вечере у стихийного камина с Майей, когда можно будет скользить глазами по строкам книги, не вчитываясь и предаваясь блаженному бездумью.

Домик был совсем небольшой, просто обставленный, и они справились очень быстро. По пути назад на воздушном судне Кай погрузился в привычные раздумья. Он решился задать Майе мучивший его вопрос.

– Что ими движет? – Кай смотрел не на даллу, а на ее лицо в стекле. Отраженная тусклая Майя недоуменно подняла бледные брови. – Ну, они же действительно сильные специалисты по связи, если, конечно, это и правда те, кого мы искали. Но в этом я не сомневаюсь. У них могло бы быть все: уважение, стабильность, защищенность. Вместо этого они выбрали закончить жизни, догнивая в камерах поодиночке, жертвуя своим ребенком… Ради чего? Что такого знают и видят они, чего не видим мы?

Призрачная Майя в окне легко улыбнулась, откинула длинные светлые пряди за спину и положила голову ему на плечо.

– Спишу эти странные рассуждения на усталость, а то так недолго и самому оказаться в Водных тюрьмах. Меня тоже вымотало это дело, и я рада, что оно позади. Можно не отравлять эту радость подобными мыслями? Что нам до этих безумцев?

– Ты права. – Кай наклонился и легко поцеловал ее в макушку. – Конечно, ты права.

* * *

На следующий день Кай в одиночестве работал в своей комнате. Улучив минуту, он бережно разложил перед собой подсохшие аквакарточки. Изображения выхватили обыденные моменты: желтеющая ветка клена в полуденном ясном луче, поблескивающая кромка прибоя, кружевная накидка Майи, небрежно брошенная на спинку резного стула… Незамысловатая красота каждого дня. Кай так и видел, как его далла морщит нос и капризно тянет «ску-учно». Майе его возня с аквакарточками казалась по меньшей мере бессмысленной.

Акваппарат подарила Каю мать на десятый день рождения. Он представлял собой маленькую коробочку со стихийным механизмом, в которую с одной стороны загружались краски и вода, а с другой – плотные листы бумаги. Под действием Воды в руках творца или мастера краски оставляли на бумаге след того, что хотел запечатлеть обладатель акваппарата. Такие приборы были во многих семьях, простенькая игрушка, совсем не похожая на те, что использовались в газетах или при составлении архивов. Мать, верно, купила его вместе с остальными безделушками, полагая, что Кай поиграет и закинет акваппарат куда подальше, как это обычно бывало. Но Кай не забыл. Возможность поймать момент на какое-то время стала просто наваждением для замкнутого и агрессивного мальчика. Взрослея, он начал стесняться своего безобидного увлечения, но упорно продолжал оттачивать технику, делая все новые и новые аквакарточки.

Другие люди, случайно узнавшие о его пристрастии, обычно начинали расспрашивать, часто ли он снимает Майю. Кай от этих вопросов смущался еще больше и торопился сменить тему, а Майя презрительно кривила губы. Невозможно было признаться, что ему всего один раз удалось сделать удачный портрет Майи, и то она сама себе там казалась «неопрятной». За исключением этой карточки (на которой ему самому далла виделась удивительно нежной, сонной и трогательно беззащитной), остальные портреты Кай сразу же уничтожал по просьбе Майи, а затем и вовсе перестал делать.

Он как раз вернулся к работе с бумагами по поручению отца, когда к нему без стука влетела берущая Мила, служанка Майи. Кай заканчивал просматривать записи по делу Мика и Рут и был грубо прерван. Он недоуменно поднял брови, готовясь резко отчитать служанку за подобную выходку. Но раскрасневшаяся Мила не дала ему вставить ни слова, с порога выпалив:

– Господин, молодой хозяйке плохо… Звать целителя… Не приходит в себя… – Кай понимал лишь отрывки фраз. Служанка часто дышала из-за быстрого бега, и ее слова явно не поспевали за мыслями. Суть все же он уловил сразу.

– Остановись, Мила, – Кай резко встал, громко обращаясь к ней. От неожиданности служанка замолчала и ошалело уставилась на него. – Что с Майей?

– Она без сознания, господин, – наконец выдала законченную фразу Мила. – Надо позвать целителя.

– Пойдем скорее. – Он уже выходил из комнаты, пропуская Милу перед собой. – Она в своей спальне?

– Да, господин. – Перепуганная служанка вот-вот готова была разрыдаться. – Госпожа только вернулась из Тюрем. Она приказала подать ей травяной отвар, а потом резко побледнела… Я как раз убиралась в комнате, когда все случилось. Она вскрикнула и упала. Я сразу побежала к вам, господин.

Кай слушал одним ухом, по пути связываясь с семейным целителем. Все это слишком напоминало отравление, а значит, медлить было нельзя.

Кай влетел в комнату своей даллы и на секунду ошеломленно остановился на пороге. Он не был готов к тому, что увидел. Неподвижное тело Майи лежало на полу в неестественной позе, одна рука была болезненно вывернута. При падении Майя разбила чашку, и один из осколков впился ей в щеку, оставив длинный кровавый след. Лицо выглядело совершенно бескровным, глаза были закрыты. В своем светлом домашнем платье Майя казалась очень хрупкой и маленькой. Страшное подозрение закралось в сознание Кая.

Не помня себя, он кинулся к далле и схватил ее запястья. Нащупав слабый пульс, Кай ощутил, как с плеч свалилась огромная гора. Значит, все еще поправимо.

Он подхватил Майю на руки и осторожно отнес на кровать. Обернувшись, Кай увидел, что Мила все еще оторопело стоит в дверном проеме.

– Принеси мне чашку