Миновав главную комнату мальчик по узкому коридору дошел до единственной целой двери во всем доме и, предварительно стукнув в нее дважды, толкнул ее от себя.

В маленькой комнатушке было пыльно и сумеречно. Окно закрывал кусок темной ткани, и солнечный свет проникал сквозь зиявшую в ней дыру, как золотое копье. На большой тумбе у изголовья кровати стояла большая железная кружка. Рядом на стуле валялась женская исподняя рубашка.

А по несвежей постели огненным маревом разметались красно-рыжие волосы.

Еще никогда Эш не видел такого белого и нежного лица. Даже болезненная испарина, синие круги под глазами и бледные губы не могли его испортить.

Она была еще такой юной — едва ли старше шестнадцати лет. Но запах смерти уже впитался в ее кожу, в подушку под ее щекой, и вообще во все, что находилось в этой комнате.

Вцепившись тонкими пальцами во влажную простынь, которая прикрывала худые острые колени, она беспомощно натянула ее на себя до груди, пытаясь приподняться на локте, чуть выше которого Эш увидел размазанное, похожее на открытую рану пятно стигмы.

— Син?.. Син, это ты?.. — проговорила девушка, беспомощно уставившись огромными светло-серыми глазами в пустоту прямо перед собой. — Кто с тобой?..

Она протянула руку вперед, как будто блуждала в кромешной тьме.

Холод пробежал у Эша по спине.

Девушка была абсолютно слепа.

Эш сделал шаг вперед — так, чтобы кончики ее пальцев могли дотянуться до его руки. Он даже не успел задуматься, испугает ли это незнакомку. Просто интуитивно вышел из тени для ее незрячих глаз.

— Син вернулся не один, с ним я, — сказал Эш.

Ее прохладные пальцы легли ему в ладонь. Тонкие, почти нематериальные. Девушка нахмурилась, одернула руку.

— Кто ты? Что тебе нужно от нас?.. — прошептала она, с усилием вглядываясь в точку прямо перед собой.

В ее гневе было столько трогательной беспомощности, что у Эша замерло дыхание. Захотелось раскрыть себе грудь и спрятать эту хрупкую бабочку внутри, укрыть ото всех. Чтобы она принадлежала только ему одному.

— Не бойся меня. Я ничего плохого вам не сделаю, — сказал он внезапно охрипшим голосом.

Тем временем стигма над локтем девушки запылала кроваво-красным сиянием.

Только теперь она стала достаточно четкой, чтобы можно было ее прочитать.

Это был знак огня.

Девушка застонала и обессиленно упала на подушку.

Эш вздрогнул, будто его ударили.

— Айя! — воскликнул мальчик, бросаясь к сестре. — Айя, потерпи… Держись!..

— Скажи, что я могу сделать для нее, и я сделаю, — тихо сказал Эш, растерянно глядя на то, как раздуваются зеленоватые жилки на ее тонкой шее.

— Шел бы ты лучше отсюда, а то сейчас подпалит ненароком — мало не будет! — волчонком зыркнул на чужака Син, не прекращая гладить рыжие волосы сестры. — Еще жаловаться потом в ратушу побежишь — если сможешь, конечно…

— Что мне сделать, я тебя спрашиваю! — выкрикнул Эш, перебивая мальчика. — Как ей помочь?..

— Да ничего ты тут не сделаешь, сейчас само пройдет… — проговорил паренек, не оборачиваясь. Губы его непослушно затряслись. — Разволновалась, вот стигма и…

Он умолк, не прекращая гладить сестру по голове, в то время как на ее белом лбу, висках и на бледных щеках заблестела испарина.

Смотреть на это Эш больше не мог.

Попятившись, он вышел из комнаты, прикрыв за собой дверь. Какое-то время он стоял в коридоре, прислушиваясь к бормотанию Сина и стонам Айи, которые действительно начинали стихать.

Вот тебе и царская жизнь стигматиков, о которой мечтала Верра для своих сыновей.

Тяжелым шагом он вышел в гостиную. Осмотрелся по сторонам.

Теперь было ясно, что вовсе не предыдущий хозяин жилища оставил эти черные следы от огня. Их во время очередного приступа сделала Айя. Но если горожане узнают, что она опасна, закончиться это могло плачевно.

Эш задумчиво потер подбородок. Внешне все выглядело так, будто какой-то дух попытался сделать из Айи стигматика, но слияния так и не получилось. Никкаль рассказывал, что далеко не каждый может принять в себя духа и выжить — и, судя по всему, это был тот самый случай.

Но благодаря опыту Дария Эш знал лазейку, которая могла все исправить.

Нужно только узнать, как давно она одержима. Чем меньше времени прошло с момента неудачного слияния, тем лучше. Но если с духом Эш мог справиться сам, вырезать стигму с девичьей руки он бы точно не смог. Для этого нужен хороший лекарь, причем не из трусливых. Такой, чтобы не испугался вспыхнувшей простыни или еще чего-нибудь такого рода.

И стоить это будет явно недешево.

Вот только в кармане у Эша осталось чуть меньше двух мин. И каким образом за пару дней заработать столько, чтобы хватило на попытку вернуть человеку ускользающую жизнь, он пока не знал.

Но это только пока.

Однако, прямо здесь и сейчас он тоже мог кое-что сделать, и для этого не требовалось денег.

Эш сбросил с себя плащ, освобождая ворона.

И открылся силе стигмы.

Он ожидал, что прежнее ощущение наполненности будоражащим огнем растечется по жилам, но ничего подобного почему-то не произошло.

Зато он отчетливо почувствовал острую боль над локтем. А вместе с ней — безысходность и страх, царившие в этом доме.

И еще — голод.

Наскоро замотав бинтами через одно плечо древо на груди, Эш вышел во двор, снял с Полудурка сумки и затащил их внутрь.

Остатки мяса и овощей уехали в сумках Хэна, но котелок, посуда на троих, крупа и масло остались у Эша.

Осмотрев очаг, он с облегчением обнаружил, что им вполне можно пользоваться.

Окинув взглядом хлам вокруг, Эш поднял стол и отыскал пару целых лавок. Все остальное он принялся вытаскивать наружу. Одного удара о землю хватало, чтобы разломить обломки на еще меньшие куски.

Вскоре на шум прибежал Син.

— Эй, ты чего здесь делаешь?..

Эш на секунду отвлекся от бочки, которую собирался вытащить следующей.

— Я останусь у вас на постой. Не возражаешь?

Подхватив свою ношу, Эш выволок бочку во двор.

— В смысле?.. — растерянно проговорил паренек.

Эш принялся хорошенько осматривать бочку.

— Кажется, она вполне приличная… — проговорил он себе под нос. И, обернувшись к Сину, добавил:

— Ну мне все равно нужно где-то ночевать. И здесь мне вполне подходит…

Выбив одно дно, Эш поставил бочку рядом с крыльцом.