Вот только все совсем не так. Что бы ни твердил себе, он знал, что лжет. И себе, и ей.

Но честность в этом деле ни при чем. Их отношения основаны на лжи, которая только росла с каждым днем и каждым букетом. Впрочем, подобные отношения и не должны были стать честными. Зато должны быть простыми. Ей нужны деньги. Ему – печать одобрения Бомонтов. Проигравших не предвидится.

Возможно, в этом и заключается самая большая ложь. В Френсис Бомонт не было ничего простого, с того момента как он ее увидел.

Наконец Этан застегнул замочек.

Сдержался и не поцеловал ее в шею.

Лишь кончиками пальцев гладил кожу, обнажившуюся, когда Френсис откинула волосы, а потом голые плечи. Легчайшие прикосновения. Они и не должны были казаться слишком сексуальными, однако неведомое доселе желание охватило его.

И оно только усилилось, когда Френсис отпустила волосы и вся масса огненно-красного шелка накрыла его ладони.

Сам того не желая, он запустил пальцы в ее гриву, притянув к себе. Френсис, мягкая и теплая, откинувшись назад, взглянула на него.

Их взгляды встретились. Он полагал, что с другой женщиной стал любоваться бы бриллиантами, мерцающими между ее грудей.

Но Этан почти не замечал нежной ложбинки, потому что Френсис смотрела на него, слегка приоткрыв губы. Он погладил ее щеку. Она ахнула. Он, скорее, почувствовал это, чем услышал, и тело ответило бессознательной собственной реакцией. Кровь билась в ушах, приливала к восставшей плоти. И, судя по тому, как откинулась назад, она тоже чувствовала.

Это был момент, когда Френсис могла сказать что-то уничтожающее, поставить его на место, и ему пришлось бы со стыдом отойти, сесть, приступить к обеду и не касаться ее, как он жаждал.

– Этан, – прошептала она, глядя на него снизу вверх. Глаза ее казались темнее, зрачки расширились так, что зелено-голубая радужка почти исчезла.

– Да! – хотел он кричать и стонать. – Да, да!

Хотелось слышать свое имя на ее губах. Слышать снова и снова, самым интимным шепотом, самым громким из страстных криков. Он хотел довести ее до той точки, чтобы она могла думать только о нем. Шептать только его имя.

Его рука скользнула ниже, гладя обнаженную шею. Еще ниже. Обвела контуры колье.

Она еще сильнее сжала его руку. Но не потребовала остановиться. Не отстранилась, не дала ни единого сигнала прекратить.

Его рука скользнула еще ниже, гладя ткань платья.

– Готовы сделать заказ? – раздался слишком жизнерадостный, слишком звонкий голос.

Френсис и Этан встрепенулись. Он вдруг сообразил, что они все еще на людях, и по крайней мере половина ресторана следит за ними, а он дошел до грани чистого безумия на виду у людей, вооруженных мобильниками.

Он попытался отступить от нее, так чтобы между ними было хотя бы три дюйма. Но Френсис не отпустила его руку.

Вместо этого, как ни невероятно, встала и объявила:

– Собственно говоря, я не голодна. Спасибо.

И, оглянувшись, небрежно бросила:

– Пойдем?

– П-пойдем, – выдавил он единственное слово, на которое был способен.

Официант неприкрыто ухмылялся. Этан вынул пятьдесят долларов и положил на стол, чтобы оплатить счет в баре.

Когда они шли по залу, все взгляды были устремлены на них. Этан взял у гардеробщицы пальто Френсис и помог надеть. Они молча стояли под холодным ветром, ожидая, пока парковщик пригонит машину. Этан обнял ее за плечи и притянул ближе. Френсис положила голову ему на грудь. Ему показалось, или она действительно тяжело дышит? Тяжелее обычного? Он не был уверен. Может, это его грудь вздымалась чаще, чем всегда?

Этан был выбит из колеи. Секс – это всегда забавно, приятно, но без него можно обойтись. Ему нравилась разрядка, и да, иногда он нуждался в ней. Но и только. Иногда необходим клапан, чтобы выпустить давление.

Но боль мешала думать связно. Боль, которую можно унять, только погрузившись в ее тело. Снова и снова, пока он наконец не насытится.

И дело не в обычной разрядке. Ее можно достичь с кем угодно. Черт, для этого даже не нужна женщина!

Но что происходит сейчас? Дело в Френсис и в той непонятной потребности, которую она пробуждает в нем. И чем больше он пытался определить, что это такое, тем сильнее все мешалось в голове. Он хотел показать, что может сделать для нее. Как может позаботиться о ней. Защитить. Лелеять. Что они могут быть друг с другом. Вместе.

Наконец пригнали машину. Этан придержал дверь Френсис и сел за руль. Включил двигатель резче, чем намеревался, потому что не хотел выжидать лишнюю минуту, лишнюю секунду без Френсис в его объятиях.

До отеля было не так далеко. Он даже не стал бы брать машину, будь на улице градусов на семь теплее. На поездку уйдет пять минут. Не больше.

Или ушло бы. Но Френсис повернулась и положила руку на его член. Даже сквозь белье и шерстяные брюки ее прикосновение обжигало. Она продолжала гладить его. Этан судорожно вцепился в руль, пока Френсис исследовала степень его возбуждения. Наконец она сжала его, вызывая боль по всему телу, смешанную с наслаждением.

– Это не игра, Френсис, – выдавил Этан.

– Не игра, – согласилась она, задыхаясь, но продолжая ласкать. Его тело горело. Если она остановится, сможет ли он это вынести.

– Больше не игра.

– Ты поднимешься ко мне? – вырвалось у него куда более ворчливо, чем хотелось бы. Не просьба. Но и не совсем требование.

– Не думаю, что персонал отеля оценил бы по достоинству занятия сексом в вестибюле, – заметила она, не отпуская его. Мало того, сжала еще крепче.

– Ты именно этого хочешь? Секса?

Дело чести – спросить ее, и более чем дело чести – принять ответ как последнее слово. Даже если это его убьет. Потому что это не входило в условия первоначальной сделки.

Френсис мгновенно отодвинулась.

– Этан, – сказала она сурово, чего он никогда от нее не слышал, – я не хочу говорить о чертовой сделке. Не хочу даже думать о ней.

– Что же ты хочешь в таком случае?

Она не ответила. Молча вышла, и ему пришлось последовать за ней. По пути он вручил ключи парковщику. Они вошли в отель, не касаясь друг друга. Так же безмолвно дождались лифта. Этан тихо радовался, что пальто достаточно длинное, чтобы скрыть эрекцию.

Они вместе вошли в кабину лифта. Этан подождал, пока закроются двери, прежде чем шагнуть к ней.

– Скажи, чего ты хочешь, Френсис, – прошептал он, прижав ее к стене лифта. Она смотрела на него сквозь ресницы, и он увидел ее. Не доспехи, не оборону, не тщательно разрисованную маску. Ее.

– Черт с ней, со сделкой. Скажи прямо сейчас, чего ты хочешь. Секса? Меня?