– Правда. Наш столик готов.

Он взял ее за руку и повел к столику. Когда они сели, он спросил:

– Что интересного случилось сегодня?

Она выгнула брови:

– Случилось. Мой брат-близнец Байрон приехал повидать меня.

– Вот как?

Неужели она пережила то же самое, что и он с Чэдвиком?

Френсис пристально наблюдала за ним.

– Его новый ресторан открывается на следующей неделе. Он будет рад, если мы придем. Очевидно, это станет прекрасным рекламным ходом.

– Как и было задумано, – ответил он больше себе, чем ей. Потому что нужно придерживаться плана. Во что бы то ни стало.

Она оперлась на локти и подалась вперед, демонстрируя ложбинку между грудями в большом вырезе. Он почувствовал, как участился пульс.

– Совершенно верно. А ты? Что-нибудь интересное сегодня?

– Кое-что, – с деланой небрежностью ответил он. – Всем в «Бруэри» не терпится увидеть, как ты в эту пятницу принесешь мне пончик.

Ослепительная и, он надеялся, искренняя улыбка озарила ее лицо.

– Тогда, пожалуй, мне нужно прийти. Верно? – весело осведомилась она.

Именно этого ему не хватало сегодня. Она могла нарезать круги вокруг него, и он держался, сколько хватало сил.

Этан протянул руку и погладил ее по щеке. Большой палец ласкал кожу.

Френсис прижалась к его ладони: едва заметное движение, которого никто не мог видеть. Только для него, судя по тому, как затрепетали ее ресницы.

– Я потребовал шоколадный эклер.

– Может, я принесу тебе всю коробку, только чтобы услышать, что они скажут.

Он никогда ей не понравится. Не нужно, чтобы она ему нравилась.

Но нравилась, черт был все побрал! Очень нравилась!

Этан не хотел говорить ей еще одну весьма интересную вещь и при этом наблюдать, как при упоминании одного из ее братьев вновь появляются доспехи. Черт, если уж на то пошло, он не хотел сидеть в этом прекрасном ресторане, а желал оказаться в тихом местечке, где они смогут остаться одни. Она сможет свернуться калачиком рядом с ним, он погладит ее волосы, они будут обсуждать события дня, целоваться, смеяться и плевать на то, что кто-то их увидит, а тем более, о чем подумает.

– Сегодня в офис приходил Чэдвик.

Было очень тяжело наблюдать за ее реакцией. Френсис отстранилась, села прямее, расправила плечи, жестко глядя на него.

– Приходил, говоришь?

Этан отнял руку:

– Именно.

Несколько секунд она обдумывала сказанное.

– Полагаю, с ним говорил Филип?

– У меня такое чувство, что да.

Она закрыла глаза, поставила локти на стол и сжала перед собой руки. Выглядело это так, словно она очень сильно сосредоточилась. Или молится.

– Хочу ли я знать, что он сказал?

– Все, что обычно говорят старшие братья. Каковы мои намерения, пусть я только попробую разбить сердце его маленькой сестренки и все в таком роде.

Этан пожал плечами, словно все это обычное явление.

Френсис открыла глаза и уставилась на него поверх сцепленных рук.

– Что ты ответил? Пожалуйста, скажи, что ты не спасовал перед ним. Это вредно для его и без того чрезмерно раздутого эго.

Этан откинулся на спинку стула.

– Я просто уведомил, что все происходящее между двумя взрослыми людьми не должно касаться никого. И его уверенность в том, что только он знает, как нам лучше жить, по меньшей мере отдает покровительством. Факт, о котором мне тоже недавно напомнили.

Френсис открыла рот, но, осознав, что он сказал, снова закрыла. Насмешливая улыбка искривила ее губы. Он хотел поцеловать эту улыбку, эти губы, но мешал стол.

– Не может быть.

– Честное слово. Я не припомню, чтобы пасовал перед ним.

Она рассмеялась, отчего на душе Этана сразу потеплело. Не то чтобы он боролся до смерти за ее честь, тем не менее все-таки защищал от повторения того, что случилось прошлой ночью.

Френсис сменила позу, носок ее туфли коснулся его колена. Она медленно стала гладить туфлей его ногу. Его пульс ускорился. Сначала немного. Потом чуть больше.

– Я принес тебе кое-что, – неожиданно сказал Этан. Сначала, правда, он решил, что будет лучше отдать ей украшение после обеда. Но она так его касалась туфелькой!

Он передумал.

– Цветы прекрасны, – пробормотала она. Носок туфельки снова прошелся по его ноге, и желание резко усилилось.

В комнате было слишком тепло. Нет, слишком жарко. Сейчас он упадет в огонь и обожжется – кто бы мог придумать лучшую смерть для себя?

Этан сунул руку в карман и вытащил длинный узкий бархатный футляр.

– Я сам выбрал, – сообщил он, протягивая ей его. – Подумал, тебе пойдет.

Ее нога замерла, и он воспользовался этим, чтобы поправить брюки. Сидеть вдруг стало неудобно.

Френсис уставилась на футляр широко раскрытыми глазами:

– Что ты сделал?

– Купил подарок будущей жене, – просто ответил он так, словно всю жизнь говорил нечто подобное.

Жена!

– Открой его.

Она поколебалась, словно футляр мог укусить. Пришлось Этану открывать самому.

В свете ламп переливалось бриллиантовое колье. Он сам выбрал его. Квадратный бриллиант, свисавший с цепочки из трех бриллиантов поменьше. Платиновая оправа. У Тиффани бывали солитеры побольше, но этот, как казалось ему, очень подходил Френсис.

– О, Этан, – ахнула она, – я такого не ожидала.

– Хотелось заставить тебя гадать. – Он положил футляр и извлек из него платиновую цепочку.

– Вот, – хрипло пробормотал он. – Позволь мне.

Этан накинул колье ей на грудь. Френсис отвела волосы, обнажив гладкую кожу. Он оцепенел, желая только одного: наклониться и прижаться губами к изящному изгибу шеи. Увидеть, как отреагирует Френсис, если он станет спускаться ниже, оттягивая платье, пока…

Она наклонила голову, вернув его к реальности людного ресторана. К реальности колье, стоившего девять тысяч долларов.

Пока он пытался застегнуть замочек, руки затряслись от желания гладить обнаженные плечи, сделать ее своей.

У него были женщины. Много женщин. Он покупал им дорогие подарки, обычно когда приходило время уезжать. Но никогда раньше он не испытывал ничего подобного. Не понимал, что с ним. Знал только одно: это все из-за нее. Это временное безумие, только и всего. Прекрасная женщина в роскошном платье, созданном, чтобы возбуждать вожделение. Ничего более.