— Меня зовут Татьяна Иванова. Мне необходимо с вами поговорить.

— Очень приятно, — спокойно отозвался Василий. — А о чем?

— О вашем брате.

Приходько промолчал. Я, не дождавшись ответа, снова повторила просьбу:

— Так мы можем поговорить?

— А нельзя ли перенести разговор на завтра? Сейчас уже очень поздно, я с работы и устал.

— Нет, нельзя. Нужно поговорить сегодня. Я ждала вас три с лишним часа. Прошу вас. Я обещаю, что не займу у вас много времени.

Василий, поколебавшись секунду, произнес:

— Ну, хорошо, пойдемте. Только вы уж простите, много времени уделить вам не могу.

— Я ненадолго, — пообещала я, и мы вошли в подъезд.

Мы поднялись на второй этаж, и Василий принялся искать ключ. Наконец, он нашел нужный и отпер дверь. В квартире были, видимо, открыты окна, так как на нас сразу же пахнуло свежим воздухом, и я услышала, как где-то хлопнула оконная рама.

— Входите, я сейчас, — бросил Василий и быстро прошел в глубь квартиры. Я услышала, как он начал закрывать окна. Я разулась и нерешительно прошла в комнату. Из дверей показался Приходько и сказал: — Извините, сквозняк. Вы проходите, — он указал на диван.

Я прошла, села, Василий зажег свет, устроился на стуле у окна, посмотрел мне прямо в лицо и спросил:

— Что вы хотели узнать?

— Прежде всего я бы хотела представиться, — начала я. Василий мне понравился. Спокойный, уравновешенный, невозмутимый и вежливый. — Я частный детектив. Меня наняли, чтобы я расследовала убийство вашего брата, — я увидела, как после упоминания о Евгении Василий сразу же как-то сник и потух. — Мне необходимо поговорить с вами, чтобы создать полную картину жизни вашего брата. Вы не против, если я задам несколько вопросов? Я понимаю, что вам тяжело говорить об этом, но это необходимо сделать именно сейчас, иначе потом может быть поздно.

— Я слушаю вас, — резко сказал Василий, и я даже удивилась, какая перемена произошла в нем: он вдруг стал напряженным и замкнутым.

— Меня интересует личная жизнь вашего брата. Наверное, вы лучше всех знали о ней.

— Вы ошибаетесь, — коротко ответил Василий. — Мы не были близки с братом.

Мне показалось, что Саша был прав, когда говорил, что Василий не захочет говорить со мной о Евгении. Приходько-старший занервничал, когда речь зашла о личной жизни его брата. Судя по все — му, он весьма отрицательно относился к странностям своего родственника, но ведь не мог же он не знать о том, чем жил его брат…

— Скажите, Василий, у Жени были враги? Кто бы мог желать его смерти?

— Я понятия не имею. Мы почти не общались в последнее время. Я не знаю ни его врагов, ни его друзей… Тем более что я не принимал его… отношения к жизни, — запнувшись, закончил фразу Приходько.

— Ну, может быть, вы в курсе, не произошло ли в последние месяцы его жизни чего-нибудь неприятного? — продолжала настаивать я.

— Вы извините… Таня, кажется? — Я кивнула. — Но я не совсем хорошо себя чувствую. Мне сейчас не хочется говорить обо всем этом… У меня не так давно умерла мать, так что сейчас не самое лучшее время для подобных разговоров.

— Да, я знаю. Приношу вам свои искренние соболезнования… — проговорила я. — Тогда, может быть, мы пообщаемся в другой раз? — со слабой надеждой спросила я. — Когда вам будет удобно…

— Может быть, — равнодушно ответил Василий.

— Я оставлю вам свой телефон. Если вспомните что-нибудь, позвоните мне. В любое время, — я протянула Приходько свою визитку. Он взял ее и не глядя положил на стол.

Я поднялась.

— Еще раз извините за столь поздний визит, да еще и без предупреждения, — сказала я. — Буду ждать вашего звонка. До свидания.

— До свидания, — с облегчением произнес Василий и вышел в коридор проводить меня.

Когда я ехала домой, размышляла о брате Жени. Странный он какой-то. Поначалу я прониклась к нему симпатией, но потом мне показалось, что ему не просто не хочется говорить о брате. Ему в какой-то степени неприятна эта тема. Все понятно, человек за несколько дней потерял всех своих родственников — и мать, и брата… Но неужели же он сам не заинтересован в том, чтобы разыскали убийцу Жени? Или он настолько осуждал образ жизни брата, что ему теперь все равно, кто и за что убил его?

Внешне, я была уверена, братья были абсолютно непохожи. Я не видела Женю, но мне почему-то казалось, что они совершенно разные с Василием. Василий был настоящим мужчиной в смысле внешности. Резко очерченные, чуть грубоватые черты лица, мужественность проскальзывает во всем его облике. Да, он был мужчиной на все сто процентов. Не думаю, что если бы Женя был таким же, он бы смог стать полноценной женщиной, пусть даже внешне. Нет, наверняка они ничуть не похожи друг на друга. Подумав об этом, я решила попросить у Кудряшова фотографию Евгении. До операции и после. Просто так, из любопытства.

Я приехала домой уже за полночь. Первым делом отправилась в душ, потом выкурила пару сигарет и завалилась спать. Завтра решу, что делать дальше, а пока… Пока глаза слипались, и я провалилась в глубокий сон без сновидений…

* * *

С утра было прохладно. Похоже, бабье лето закончилось. Я проснулась рано оттого, что замерзла. Встав и взяв из шкафа теплое одеяло, я снова легла в постель и накрылась с головой, но сон уже не шел. Пролежала в кровати еще час, но уснуть так и не смогла. Натянув одеяло до подбородка, я решила, что буду лежать в постели до тех пор, пока не придумаю, чем заниматься сегодня.

Я снова прокрутила в голове вчерашнюю встречу с Василием Приходько и пришла к выводу, что вряд ли мне удастся вытянуть из него какие-нибудь сведения о брате. Он вчера ясно дал мне понять, что не желает разговаривать на эту тему. И причиной тому была вовсе не усталость.

Что же делать? Я уставилась в потолок и принялась рассматривать трещинки в побелке. Ох, пора бы уже ремонтом заняться…

Я вздохнула. И чего лежу? Мной овладела какая-то хандра. Ничего не хотелось делать, никого не хотелось видеть, вообще ничего и никого не хотелось…

Нет, так продолжаться не может! Если так пойдет и дальше, то скоро я совсем раскисну. «А ну-ка встряхнись, Татьяна свет Александровна! — приказала я самой себе. — Дел полно, а ты тут разлеглась, как барыня! Вставай, сделай зарядку, и — за дела!»

Я крепко зажмурила глаза, потом открыла их и рывком поднялась с кровати. Действительно, так нельзя. Сделав несколько физических упражнений, я почувствовала, что мне стало немного лучше. Я уже не чувствовала себя такой разбитой, слегка взбодрилась. Теперь — в душ.

Проведя под струями прохладной воды почти полчаса, я вышла из ванной совершенно другим человеком. Я была бодра, свежа, готова к любым активным действиям. И тут как раз зазвонил телефон.

Я пошла к нему, гадая, кто же это звонит в такую рань, но потом посмотрела на часы и поняла, что уже вовсе не такая уж и рань: десятый час. Выходит, пока я валялась в постели, незаметно пролетело два часа.